Когда-то Киевом владел варяжский род Аскольда. Это они, те давние варяги, от которых даже имен в памяти людской не осталось, основали стольный город земли Полянской и водили рати на греков, и не без успеха. Потом явился Ельг и силой отбил поселение на кручах, угадывая, как много выгод можно извлечь из обладания им. Не будет никакого дива, если Ельговых наследников вытеснит отсюда еще более удачливый вождь. Но если уж ему, Ингеру сыну Хрорика, суждено потерять владения и жизнь, свою честь он сохранит.
– Я согласен, – кивнул он. – Я отправлю к нему людей, а ты вели завтра собраться боярам. И твои пусть приходят – Фарлов и прочие. Обсудим условия, а как придет ответ, и тронемся.
– Сделаю, княже, – Свенгельд наклонил голову и встал.
В его прощальном поклоне сквозило уважение – Прекраса приметила это из своего угла. Свенгельд оценил и решение князя, и его храбрость. Но это не значит, что ей понравилось то, о чем они договорились.
Этим вечером Прекраса почти поссорилась с мужем.
– Как ты не понимаешь – он же хочет твоей смерти! – взволнованно внушала она Ингеру после ухода Свенгельда. – Он хочет, чтобы тебя убили!
– Очень может быть, что ты права, – Ингер улыбнулся и насмешливо поднял брови, дескать, не вижу ничего невозможного.
– И ты соглашаешься?
– А что он на этом выиграет?
– Он хочет от тебя избавиться! С первого дня, как мы сюда приехали! Для тебя это новость?
– Едва ли ему пойдет на пользу сменить меня на Кольберна. При мне он живет очень хорошо… лучше меня! – с горечью добавил Ингер. – Уж Кольберн не даст ему половину древлянской дани, да и воеводское звание он не сохранит. У Кольберна есть свои доверенные люди, которым он поручит войско и дань, а родичи прежних князей ему тут будут нужны, как чирей на заднице! Свенгельду придется, самое меньшее, покинуть Киев, и то я сомневаюсь, что даже он, с его волчьей хитростью, сумеет увезти все свое добро и людей в целости. Нет, для него моя смерть – его собственная смерть!
– Но для чего-то он этого хочет – чтобы ты вышел на поединок!
– Перед Кольберном мы со Свеном в одной лодке. Он не хочет сменить меня на чужого варяга, а поединок – единственная надежда выиграть схватку. Лада моя, – Ингер провел рукой по затылку Прекрасы, – ты ведь не хочешь подорвать мой дух сомнениями, что я смогу одолеть какого-то бродягу?
– Я… нет… – Прекраса смешалась, тяжело дыша и едва удерживая слезы.
Была бы на ее месте родовитая женщина, вроде Ельги-Поляницы, уж она бы не стала дрожать. Она бы своими руками начистила умбон Ингерова щита и призвала благословение богов на его оружие. Но Прекраса не могла радоваться, что ее мужу выпал такой случай прославиться, не могла здраво рассуждать и прикидывать, насколько велики надежды Ингера одолеть Кольберна. Она смутно помнила Кольберна по прошлому лету, плохо отличая его от других варяжских вождей, но все они были здоровые мужики, выросшие на морях и не расстающиеся с оружием даже ночью. Прекрасу приводила в ужас сама мысль, что судьба прямо-таки навязывает Ингеру еще один случай умереть. «Да когда же ты уже насытишься? – хотелось ей закричать в лицо этой судьбе. – Сколько еще жертв тебе нужно?»