В проходе между контейнерами, естественно, никого не было. Ищи дурака… пока я на земле корячился по милости какого-то идиота – они уже ушли.

Интересно… один из них ранен или нет?

Вернувшись назад и прижимаясь к контейнерам по левую сторону, чтобы оставаться вне поля зрения снайпера, я увидел через термооптический прицел перебегающих от контейнера к контейнеру спецназовцев. Оказав им ответную любезность, я опустил ствол пониже, несколько раз выстрелил им под ноги и, не дожидаясь, пока меня достанут ответным огнем, ушел обратно в лабиринт…

– Стоять!

Оба они остановились, почти инстинктивно, ибо язык, на котором была отдана эта команда, был им хорошо знаком. Русские офицеры-преподаватели в юнкерском училище гоняли их по плацу под палящим летним солнцем, добиваясь, чтобы команды, отдаваемые офицерами, выполнялись на автоматическом уровне, без малейшего размышления. Теперь это обернулось против них – они не видели противника, а он целился им в спину.

– Бросить оружие! На землю.

Хоть один, но должен уйти.

Свет погас внезапно для них, и тут же грохнул выстрел, но больше их враг ничего не смог сделать. Муса развернулся, и автомат в его руках забился, выплевывая пулю за пулей, он не отпускал спусковой крючок, пока не выпустил все, что было в магазине.

Джабраил стоял рядом, он как-то странно опустился на колено и изо всех сил старался не упасть на бок.

– Брат! – Муса бросился к нему.

– Брось… меня. Уходи!

– Нет!

В голове у Мусы все смешалось – он понял, что брат ранен, и тяжело. Его брат, единственный, кто остался у него в жизни, кто растил его и дрался со взрослыми мальчишками-юнкерами, которые обижали его, а нравы в юнкерском училище были строгие, особенно доставалось шакалятам, тем, чьи отцы предали Светлейшего. Потом он подрос, и сдачи смог давать уже сам. Спиной к спине они встречали все превратности судьбы, и теперь…

Если Аллах так пожелал – смерть они встретят тоже вместе!

Муса перезарядил винтовку – у него оставался еще один магазин, примотанный скотчем к первому, и больше патронов в винтовке не было. Перезарядив винтовку, Муса привычно, как когда-то учили их в юнкерском, закинул руку брата к себе на плечо, поднял его…

– Брось меня. – Брат попытался вырваться.

– Твоими устами говорит сейчас шайтан. Если мы умрем, то умрем вместе! И заберем на тот свет того, кто стрелял в тебя.

Муса понял, даже не понял, а почувствовал каким-то звериным чутьем, что их обложили со всех сторон и уйти уже не удастся. Загонщики сжимают кольцо… точно так же они охотились на шакалов в пустыне. И есть только один выход – пробиться обратно к бомбе и забрать с собой всех тех, кто охотится на них. И несколько сотен тысяч человек – в придачу.

Он вытащил брата в проход, они прошли два ряда контейнеров и свернули налево – к бомбе, по ним больше никто не стрелял. Надрываясь, запаленно дыша, Муса тащил брата – тяжелого, как два мешка с мукой, – держа в правой руке автомат и прижимая приклад локтем к боку.

В проходе – они не могли преодолеть его быстро – кто-то выследил их. Бухнуло ружье, хлестнуло дробью, но Джабраил, которого он тащил слева от себя, снова спас его, приняв всю дробь в себя. Брат вскрикнул, а Муса повернулся и полил свинцовым градом проход, не видя, попадает он или нет. В конце концов ад был совсем близко. В восьмидесяти футах от него…