Пуля в живот – это и в самом деле в некоторых случаях почти не больно. Пусть даже пуль целые две. Зато последствия неплохи, если срочно не применить все достижения современной медицины (а откуда им тут взяться, скажите на милость?!): часа через три начнется перитонит, подыхать придется долго и мучительно. Ох, только бы они его не дострелили, только бы… Мы, в самом деле, не звери, пусть уж поживет, и подольше…

Любопытная моральная дилемма у них возникает, ага! Если главарь, не колеблясь, шлепнул того, в воде, поступят ли с ним самим точно так же? А ведь он малость опамятовался, автомат к себе подгреб, зыркает на все стороны… Сообразил, что и с ним самим могут обойтись… гуманно…

Гонит их вперед, точно! Благородно призывает не отвлекаться на его проблемы… а заодно торопит, чтобы не опомнились, чтобы не отнеслись к нему со всем гуманизмом… Ну ладно, им будет весело, этим двоим, оставшимся на берегу безымянной поганой речушки…

– Уходим, Леша! – и майор проворно попятился по-рачьи, подавая подчиненному пример.

Они спустились с горушки, где у подножия дожидались остальные, и майор, мимоходом подумав, что погоня теперь будет двигаться гораздо осторожнее, медленнее, опасливее – после столь душевной беседы у речки иного и ждать нельзя, – распорядился: – А теперь – кросс!

…Преследователи, которых уже осталась ровно одиннадцать, ожидания майора оправдали полностью. Они перли вслед столь же целеустремленно, как и прежде, но тактику сменили радикально, выдвинули вперед авангард из трех человек, с большой осмотрительностью приближались к местам, откуда по ним могли шарахнуть огнем, вообще, получив наглядный урок, сбавили резвость. Майор, конечно, не мог их видеть, зато Костя с Доктором Айболитом, пропустившие противника мимо себя и двинувшиеся следом, имели возможность лицезреть маневры погони во всех деталях, когда выпадала такая возможность.

Из-за того, что погоня здорово сбавила темп, прошло изрядно времени, прежде чем эти одиннадцать человек втянулись в лощину, уже заранее приготовленную для «встречного танца».

И началась кадриль.

Оказавшись в лощине, преследователи в один прекрасный момент услышали впереди ожесточенную пальбу как минимум из трех стволов. По секрету говоря, со всеми тремя стволами работал один-единственный Юрков, но делал он это с такой сноровкой, что у слышавшего его упражнения невольно складывалось впечатление, что впереди, в отдалении, завязались яростные огнестрельные переговоры с участием в конференции как минимум трех беседующих сторон.

А потом Юрков еще и гранату рванул, шалун широкоплечий.

Как и следовало ожидать, погоня остановилась мгновенно, пытаясь сообразить, что за чертовня происходит впереди и к чему это может послужить – к пользе для них или наоборот.

Тогда из зарослей голого кустарника поднялся Гера-Краб, в потрепанном камуфляже и мохнатой черной папахе, опять-таки позаимствованной у злого ваххабита, которому она теперь без всякой надобности. И, сам по облику чистый ваххабит, крикнул дружелюбно и жизнерадостно:

– Аллах акбар!

Те, кто оказался ближе всех к нему, дернулись, конечно, от такой неожиданности, но автоматы все же чуточку приспустили, пытливо вглядываясь в столь неожиданно возникшего, как чертик из коробочки, единоверца. Эта доверчивость им обошлась дорого – Краб молниеносно выпустил короткую очередь из своего «Каштана», рухнул в кусты, тут же перекатившись, уходя с линии огня.