Анюта молниеносно расправилась с содержимым коробочки и поглядела на меня с благодарностью. Мы условились, что Иннокентий положит сегодня ее матрасик прямо у входной двери, так что если кто-нибудь попробует ночью проникнуть ко мне в квартиру, Анюта услышит и поднимет жуткий лай.

Дома я напилась чаю и решила найти координаты Норы: где-то валялась у меня ее визитка.

Я принялась перебирать визитные карточки.

Чего тут только не было!

Парикмахеры и ко сметологи, чьими услугами я воспользовалась всего один раз, мастер по ремонту компьютеров, специалист по принтерам и прочей оргтехнике, массажистка, к которой меня в свое время пристроила Сандра, заявив, что у меня ярко выраженное искривление позвоночника, фирма, в которой я постоянно покупаю авиабилеты, та самая Виктория из турфирмы, которая отправляла меня на Лазурный Берег, женщина с экзотической профессией берейтор, с которой я как-то встретилась в театре и разговорилась, еще одна, на чьей визитке было напечатано «мастер икебаны», – эту я вообще не смогла вспомнить…

Только Нориной визитки нигде не было.

Перебрав все карточки три раза подряд, я вдруг вспомнила, куда дела ее карточку.

У меня на шкафу стоит красивая фарфоровая вазочка, расписанная лиловыми ирисами. Так вот эта вазочка стояла неровно и дребезжала, когда мимо дома проезжали тяжелые грузовики. И я подложила под нее Норину визитку.

Встав на табурет, я дотянулась до злополучной вазочки и вытянула из-под нее глянцевую картонку. Вазочка тут же обиженно задребезжала, хотя никакие грузовики мимо дома не проезжали. Я показала ей кулак, спрыгнула с табурета и потащилась к телефону. Однако п режде что-то заставило меня взглянуть на часы. М-да-а… двенадцатый час, поздновато для звонков, придется перенести на завтра.

Ночь прошла спокойно, никто не ломился ко мне в дверь и не названивал по телефону. Стоя под душем, я решала в уме сложную проблему, можно ли звонить Норе в полдевятого утра. С одной стороны, она женщина неработающая, такие встают обычно не раньше десяти – куда торопиться? С другой стороны, я помнила, что у Норы в жизни есть большая забота – присматривать за легкомысленным своим муженьком. А при таком раскладе куда уж там спать долго! Этак всю семейную жизнь проспишь!

Выйдя из ванной, я услышала стук в нашу общую с Иннокентием стенку и выглянула на лестницу. На площадке стояла Анюта, в зубах у нее был бумажный пакет из французской булочной, что на углу. Там лежали две горячие булочки – с изюмом и с вареньем. Я умилилась и тут же оценила деликатность Иннокентия – не явился сам, а прислал собаку, чтобы я не подумала, что он напрашивается на утренний кофе, которого у меня, кстати, нет, снова закончился. Ужасно приятно, когда о тебе кто-то заботится, подумала я, пережевывая сдобу. Анюта от мучного отказалась, очевидно, берегла фигуру.

Первый раз у Норы было занято, я обрадовалась, выждала несколько минут и набрала снова.

На этот раз трубку очень быстро сняли, и молодой женский голос выпалил:

– Извините, нас прервали! Еще у него красные пятнышки на животе… такие меленькие… а у Мишутки…