— Не рано ты собираешься выезжать? — спросила Гортензия. — Они только два дня назад прошли через Ивр. Даже при том, что скорость марша они держат хорошую, ты можешь отправиться к ним навстречу и послезавтра.

В словах королевы Тарка был свой резон, но Олегу уже надоел королевский дворец. Да и дел здесь для него больше не было — не столько Чек, сколько Гортензия справлялись со всем на отлично. Поэтому он и сообщил, что отправляется на встречу Уле и Торму.

Пятёрка ниндзей во главе с лейтенантом Лисом уже была заменена в охране винорского посольства на кавалеристов полка Тонгера и сейчас бездельничала в ожидании своего шефа.

— Что мне здесь делать? — пожал плечами Олег. — Поеду не торопясь. Лигах в пятидесяти от столицы, надеюсь, Улю с Тормом уже встречу. И пора уже гонца отправлять, Гора. С письмом Клео отцу. У Виделия будет время подумать. Как раз, когда Чек с Тормом перейдут границу Глатора, он должен будет определиться со своей дальнейшей судьбой. Кто не с нами, тот против нас. Пусть решает.

Гортензию он выловил в её личных апартаментах, куда она вернулась из тронного зала, оставив в нём мужа одного грозно смотреть на своих подданных и невозмутимо на иноземных гостей.

— Надеюсь, что у Виделия хватит ума, — правительница Тарка, знаком отпустив рабыню, устало опустилась на диван рядом с Олегом. — Клео очень убедительна. Что и понятно, годы быстро летят, и ей очень хочется, чтобы через шестнадцать лет её сын Виделий Второй взошёл на трон Глатора, оставив маме возможность править долго и счастливо в Виноре. А то, что один очень умный и безгранично обаятельный император заберёт себе самые лакомые куски из этих королевств, так разве это большая цена за вечную молодость, здоровье, долгую жизнь и абсолютную власть в своём хозяйстве? Олег, я уверена, что и Виделий это поймёт. Лучше быть регентом, а впоследствии и советчиком при своём родном внуке, чем разделить судьбу старого козла. Многие ведь догадываются, что не случайно вот так совпали смерть Плавия и наше прибытие.

— Пусть догадываются. Точно знать всё равно никто не будет. Я чист и вообще не при делах. Ты как, Гора, вижу, осваиваешься помаленьку в роли самой прекрасной и самой мудрой из всех королев?

Гортензия не засмеялась, как он хотел, а грустно вздохнула.

— Ты знаешь, Олег, я только сейчас начинаю понимать, чего мы с мужем лишаемся. Он — своего любимого ратного дела, я — полюбившегося мне Пскова. И оба — твоего общества. И последнее самое грустное.

— Не грусти, Гора, — улыбнулся Олег. — С Чеком мы ещё походим в походы. Кто запретит королю выполнять волю императора? Ну а твой особняк во Пскове вместе с твоим гигантским, вызывающим всеобщую зависть, рабом-привратником, я уверен, часто будет видеть свою хозяйку. Наладим устойчивую семафорную связь, построим трассы и рельсовые дороги, и ты сможешь управлять своей частью королевских дел прямо не выходя из ванны собственного особняка в Пскове. Эх, заживём!

Вот теперь Гортензия засмеялась, чему Олег был рад — смотреть на её хмурое лицо ему совсем не улыбалось.

Из дворца он отправился в особняк Мэй, оправдывая свой поход необходимостью порадовать её известием о предстоящем титуловании и предложить ей владения на выбор — Чек с Гортензией уже заранее дали своё согласие выделить Мэй любое из трёх освободившихся графств. Но на самом деле ему просто захотелось её увидеть перед отъездом.