— Почему?

— Нечто пенициллинсодержащее, скорее всего, импортного производства, название не определили. Наверное, его сняли с производства. И антибиотика в крови жен Брыкина было совсем немного.

— Он травил их пенициллином!

— Нет. Ни у одной из погибших не было аллергии на лекарство доктора Флеминга, — отбила подачу Нина, — в медицинских картах девушек никаких отметок об этом нет.

— Но они умерли!

— Случайно.

— Три женщины подряд? А теперь еще и Вера!

— Ее задушили.

— Тоже случайно?

— Издеваешься? — обиделась Нина.

— Нет. Но почему бы не подумать о том, что проволоку на шее Путинковой затянули не по ошибке?

Не успела я произнести последнее слово, как в желудке стало холодно, по коже побежали мурашки. Право, в этом что-то есть… Но додумать мысль не удалось.

— Ну все, мне пора, пока! — буркнула Нина.

Я положила трубку в карман и пошла к машине. Надеюсь, в деревне Гоптево найду Нину Косую или кого-нибудь, кто помнит Павла Брыкина.

Если хотите получить исчерпывающие сведения о всех жителях села, зайдите в местный магазин или парикмахерскую. Гоптевское сельпо неожиданно оказалось закрыто, железную дверь украшала написанная от руки записка: «Уехала в Москву за товаром, открою после шести. За сахаром не ходите, берите мешками в Разуваево на складе. Изаура».

Экзотическое имя меня развеселило. Либо продавщица появилась на свет в те годы, когда по телеэкранам России победоносно шествовал сериал «Рабыня Изаура», либо какая-нибудь Лена — Галя — Таня, посчитав свое имя слишком простым, взяла «шикарный» псевдоним.

— Зарьки нет, — прохрипели сзади.

Я обернулась, у крылечка покачивался дед лет ста пятидесяти на вид.

— Зарька смылась, — сказал он. — Если молока хочешь, иди к Ленке, к Машке рыжей не ходи.

Я улыбнулась старику и спросила:

— Где я могу найти Нинку Косую?

— Сказано, ступай к Ленке, — нахмурился дед.

— Мне нужна Нинка.

— У Машки молоко дерьмо, Ленка хорошим торгует, — невпопад заявил дедуля.

— Пожалуйста, укажите дом Косой, — пропела я.

— Ах ты, дура беспонятливая, егоза курская, ехидна московская, акробатка из Дуркина! — заорал старик. — Добра ей желаешь, совет даешь, а она его за уши закидывает, мать вашу налево через перекресток, нехай тебе засунут яблоко в пасть, волчиха из Венского леса… Сейчас тебя уму-разуму научу, будешь знать, как старых людей не слушать, когда они тебе киселю с морковкой дают! Стриптизерка долбаная! Муха навозная!

Я притихла, поскольку никогда не слышала подобных ругательств.

— Жаба из парламента! — разошелся дедок. — Ведьма безголовая! У!

Старик взметнул палку, я опрометью кинулась к ближайшему забору, распахнула калитку и вбежала в чисто прибранный двор.

Не успела я перевести дух, как из-под свежевыкрашенного крылечка выбралась рыжая собака и пошла ко мне, повиливая хвостом-метелкой.

— Привет, — сказала я, — где твоя хозяйка?

— Мишка не злой! — прокричали из окна, занавешенного снежно-белым и, похоже, накрахмаленным тюлем. — Он не кусается!

Я увидела, как по ступенькам крыльца сбегает полная женщина в цветастом платье.

— Миша смирный, он приласкаться подошел, — сказала она.