— Шевелите мозгами! — замотал головой Павел. — Не сидеть же мне так, пока яичница протухнет!

— Нагреть духовку, и пусть Павел туда башку засунет… — Мотя потер руки.

— Утюг на глазунью поставить… — задумчиво протянула я. — Или подуть феном…

— Обмотать голову пластиковым мешком, приклеить его к шее, привязать шланг и подать по нему газ от выхлопной трубы машины… — воодушевился Мотя.

— Если поблизости есть парикмахерская, можно использовать сушку для волос, — предложила я «дамский» вариант.

— Глупости! — безапелляционно отмел эту идею Мотя.

— А удушить Павла выхлопными газами умно? — не осталась я в долгу.

— Олечка ухаживала за своим лицом, — ни к селу ни к городу вдруг изрек Исидор. — Делала маски — допустим, растирала желток с маслом, наносила на кожу и ждала полчаса.

— Предлагаешь считать происходящее косметической процедурой и надеяться на благотворный эффект? — обозлился Брыкин. — Занятие, достойное Клары. Это она постоянно Гришке внушала: не дергайся, все приходит лишь к тому, кто умеет ждать. Сделала из Гришки тряпку, ноги об него вытирала. Снимите эту гадость!

— У Олечки, — не обращая внимания на Брыкина, продолжал Сидя, — была машинка, чтобы кожу распаривать. Пластиковый шар с отверстием.

— Аппарат для чистки! — подпрыгнула я. — Он нагревается, выделяется пар, который расширяет поры. Где вы храните замечательный прибор?

— В библиотеке, — ответил Сидя. — Если тебя не затруднит, принеси его, он стоит в собранном виде за диваном, который находится возле торшера.

Последние слова я услышала на бегу. Странный, однако, вопрос задала я математику по поводу местонахождения косметического аппарата. Ясное дело, что в этом доме он непременно должен был пребывать в непосредственной близости от произведений Апулея, Тацита и Гомера! Конечно, не в ванной же его держать, там живет автоматическое тестомесительное устройство.

В библиотеке витал одуряющий аромат — в букете, который поместил в вазу Григорий, было несколько белых лилий. Я начала отчаянно чихать, моментально заломило виски. Вот моя подруга Катюша обожает вонючие растения, а у меня от них начинается сенная лихорадка. Надо поскорее отыскать нужный прибор и бежать отсюда. Я сделала пару шагов по направлению к дивану и наткнулась на странного вида темный столик. Он зашевелился.

— А-а-а! — заорала я.

— Не надо шуметь, — сказал столик и выпрямился.

— Григорий, что ты тут делаешь? — возмутилась я.

— А ты? — немедленно задал вопрос Селезнев.

— Пришла за аппаратом для распаривания кожи, он за диваном.

— А мне пришла в голову идея про синюю лампу, которой детям насморк лечат. Слышала про такую?

Я улыбнулась, припоминая:

— Да-да, такой рефлектор с синей лампой. Его подключают к розетке, ребенок подносит его к лицу, и приятное тепло нагревает нос. У нас тоже был такой, помогал лучше капель.

— Он где-то тут, — закряхтел Григорий, — под Новый год я его видел.

Я встала на колени и заглянула под диван и кресла. В конце концов сказала:

— Ничего. Нашла только пуговицу. Белую, от мужской сорочки.

— Это я ее потерял, пока ползал, — объяснил Григорий. — Давай сюда.