Алексашка вздрогнул и ответил:.

— Осаду держать будем!

Вздрогнула у воеводы бровь.

— Как думаете, ратники?

Толпа зашевелилась. Дохнула в холодный воздух паром из грудей.

— Биться готовы, воевода!

Расталкивая ратников, к воеводе пробрался Васька и упал в ноги.

— Могилевцы ждали тебя, воевода, и теперь верим, что не покинешь нас в тяжкую минуту. Ратникам помогать станем, животов не пожалеем. Молим, воевода, чтоб города не сдавал.

Воевода узнал Ваську.

— Ты ли, хлебник?

— Я, воевода… — Васька поднял вскудлаченную голову. — Ни муки, ни отрубей нет. Печи остыли. За мечом пришел к тебе, воевода.

Воейков пристально смотрел на Ваську. Пощипывая бороду стынущими пальцами, думал. Васька ждал, что скажет воевода.

— Значит, хлеба ждать нечего, — проронил Воейков.

Васька развел руками.

— Подмели все, подобрали до жменьки…

— Пойди-ка со мной, — приказал воевода.

Ратники расступились. Воевода отвел Ваську к хате.

— Как вижу, ты человек надежный и разговор можно вести с тобой не таясь. Нужен ты сейчас снова, и не для битвы. Скажи, дороги окрест города знаешь?

Васька нерешительно кивнул:

— Вроде бы знаю.

— В Быхов ходил?

— И в Быхов, и за Быхов хаживал. Когда хлеб вымок, рожь покупал в Быхове.

— Хочу, чтоб снес ты письмо в Быхов, писанное наказному гетману Ивану Золотаренко.

— Твоя воля, воевода.

— Таить от тебя не буду, — Воейков распахнул полушубок. Под ним сверкнула короткая кираса. — Большой осады не выдержим. Тощают ратники. Без подмоги не обойтись. Пока государево войско подойдет, кровью изойдем. Есть надежда на черкасов. Они ближе к Могилеву. — Из-под кирасы воевода вытащил листок. — Если будет Золотаренко спрашивать, что да как в городе — рассказывай все, что знаешь. Станет пытать, много ли войска у меня, ответь — полторы тысячи есть.

Васька спрятал письмо за пазуху.

— Сюда не ховай, — предупредил Воейков. — Если на залог попадешь, найдут и голову срубят.

— Сховаю! — уверенно ответил Васька. — Когда нести надо?

— Хоть сегодня в ночь.

Шел Васька и думал, как надежнее и быстрее выбраться из города. Решил идти не ночью, а посреди бела дня, на виду у всех. Выезжать будет на хромой кобыле, которую возьмет у Пашки-корзинщика. Кобылу обвешает Пашкиным товаром. В хате Васька тугой трубкой завернул письмо в бычий пузырь.

Пашка не пожалел ни кобылы, ни дюжины корзин, которые вязал к ярмарке. В гриву заплел письмо и, убедившись, что спрятано оно надежно, выехал через Белыничские ворота.

В конце марта и без того угасающая зима резко пошла на убыль. Подули теплые ветры, и пригрело первое весеннее солнце. Под крышами засверкала дружная капель. За неделю сошел в полях снег. Воздух стал легким и чистым. А еще через несколько дней вздулся Днепр, из-под толстой ледяной шубы, что укрывало русло, пробилась вода и пошла лугом до самого Луполова. Потом, словно выстрелы кулеврин, затрещал лед. Вздыбились иссиня-белые глыбы и, громоздясь одна на одну, пошли медленно по реке.

Алексашка взобрался на вал и почувствовал, что вспотел. По ногам прокатилась мелкая дрожь. Закружило голову и захотелось сесть. Он опустился на землю. Голова тяжело свесилась, и на мгновение сами прикрылись глаза. Кто-то положил на его плечо руку.