Рундельштотт тяжело поднялся, покряхтел, распрямляя спину, отошел в сторонку и сел на поваленное дерево.

Гекара легко соскочила с коня, раскрасневшаяся и разгоряченная, Фицрой слез чуть раньше, сел рядом с Рундельштоттом, а Гекаре похлопал ладонью по стволу поваленного дерева рядом, но та покачала головой.

– Потом, – произнесла она четко, – не представляю, как вы справились с целым отрядом. И даже без нас.

Фицрой посмотрел с изумлением.

– Разумеется. А вы что… без нас заскучали?

Она ухмыльнулась:

– А что, не видно? Чего бы тогда примчались навстречу?.. Все-таки как это вы ухитрились перебить столько людей?

Она перевела взгляд на меня, но я смотрел мимо, а Фицрой ответил небрежно:

– Это уже остаточки. Мелочь!.. Основную массу перебили на реке Страмбла у моста в столицу Уламрии. Там со стен смотрели и выли, как собаки на похоронах, как мы уничтожили почти все войско короля.

Она вскинула брови.

– И что… не пришли своим на помощь?

– А мы обрушили им мост, – сказал он хвастливо. – Нас же трое: умный, красивый и отважный!.. Таких орлов ничто не остановит. У вас с собой вино есть?

Она ответила с изумлением:

– Откуда? Мы не на прогулку выехали.

Он сказал со вздохом:

– Какие вы все серьезные… А вот мы с Юджином всегда на прогулке. Так нас великий мастер Рундельштотт научил. Вся жизнь – большая прогулка!

Рундельштотт посмотрел на него с укором, но промолчал. Гекара снова перевела взгляд на меня.

– Как удалось освободить мастера?

Я пожал плечами.

– Они сами отдали.

Она посмотрела в изумлении, а Фицрой уточнил скромно:

– Правда, сперва мы их всех немножко убили.

– Да, – подтвердил я, – совсем немножко.

Рундельштотт тяжело вздохнул, я посмотрел на небо, где тяжелые тучи безуспешно пытаются закрыть огромное оранжевое солнце, но с такими размерами это не просто, а на востоке уже заискрился край неба, возвещая о белом, что выпрыгнет, как брошенное катапультой и понесется зигзагами, как мне всегда кажется, по небу, хотя, умом понимаю, такое невозможно.

– Пора ехать, – произнес я запоздало, – если бы мы останавливались по таким пустякам, еще были бы в Уламрии.

К нам подбежал один из младших командиров Гекары, хотел что-то сказать ей, но услышал меня, запнулся и едва выговорил:

– Пустякам?.. Здесь сорок два убитых!.. Вы залиты кровью!

– Это чужая кровь, – пояснил Фицрой терпеливо. – Нам как-то привычнее проливать чужую, хотя мой друг Юджин уверяет, что чужой не бывает, но это он чудит, как обычно. Умные все чудят, а он не зря лучший ученик нашего великого мастера.

Гекара перевела благосклонный взгляд на Рундельштотта, потом оглядела нас с Фицроем.

– Ваши мечи в крови по рукояти.

– Рукояти тоже, – сообщил Фицрой небрежно.

– И одежда, – добавила она. – Да вы оба просто звери!

– Трое, – уточнил Фицрой. – Мы только ученики великого мастера боя лекаря Рундельштотта.

Я сказал настойчиво:

– Фицрой, перестать пугать нежную девушку. Вон там за деревьями большой ручей. Помоемся, потом и ехать будет проще.

Он пробормотал:

– Может, так и поедем? Я себе таким так нравлюсь, так нравлюсь…

– Красивый цвет, – согласился я. – Цвет победы! Но грязный цвет.