— Хорошо, уговорили. По старой дружбе возьму вас в отряд. Но знайте, обратно из отряда ходу нет. Или дерётесь вместе со всеми с немцами, или… ну, вы сами понимаете. Да и видели… А сейчас идите к сержанту Дюшкову, пусть он вами займётся и приведёт в порядок.

— Ну что скажешь, Андрей Сергеевич? — Сундуков и Аксёнов пошли к отделению Дюшкова, расположившихся в двадцати метрах от нас в тени высоких и мощных берёз, а я обратился к капитану.

— Да ничего не скажу. Вы их лучше знаете, а там посмотрим, — нейтрально ответил Нестеров, задумчиво покусывая сочную травинку.

— Нет, я о другом. Вот смотри, через несколько дней мы закончим проверку пополнения и у нас в строю будет около сорока человек. А это сила и мы можем хорошо заявить о себе. Слушая этих бедолаг, у меня мелькнула мысль — А неплохо нам расшевелить осиное гнездо изнутри? Взять и уничтожить полицию. В центре города. А? Как ты смотришь? — Я азартно смотрел на своего помощника.

Начальник штаба несколько удивлённо посмотрел на меня и осуждающе произнёс: — Алексей Денисович, ты только не обижайся на меня, но хочу тебе спросить — Что в тебе больше — гусарского ухарства или всё таки командирского расчёта? Что ты хочешь от этой операции — Потешить своё самолюбия, рискуя жизнью доверившихся тебе людей? Или всё таки лучше провести менее рискованную операцию с не меньшим ущербом для немцев? Мне тут твои бойцы рассказали, как вы воевали и как ты, вместо того чтобы командовать принимал участие в боях простым бойцом. Не солидно. Если мы решили разворачивать партизанское движение, то мы должны действовать обдуманно и разумно наращивать свои действия, а не ставя судьбу партизанского движения и отряда, заметь — единственного боевого отряда в округе, от удачи в проведении очень рискованной операции. Это мои мысли.

Я внимательно посмотрел на капитана и не стал сразу, сгоряча отвечать, потом поднялся и предложил: — Пойдём, проверим, как у нас организована служба, а заодно поговорим.

Мы прошли на позиции, где приняли бой с немцами больше двух недель назад, прошли через поле покрытое мелким кустарником и вышли к сторожевому посту из трёх человек: старший из наших, пограничник Кузиванов, двое из новеньких. Оружием вооружён только наш, пополнению будем оружие выдавать после зачисления в отряд.

Кузиванов доложил об обстановке, а мы пообщавшись с новенькими, пошли дальше и проверили второй пост. Всё было в порядке. Уже на обратном пути присели на небольшой земляной бугорок, откуда просматривался весь сожжённых хутор, а также наш сарай, около которого сержант Дюшков построил своих подчинённых и гонял их. Бойцы перебежками двигались вперёд, залегали, подымались и снова рывок вперёд.

— Андрей Сергеевич, — начал задумчиво я, — в том, что ты говорил много справедливого и я не обижаюсь. Глупо было бы обижаться. Действительно, лезу везде, таков уж у меня характер. Да согласен — не командирское дело в бою участвовать простым бойцом, командир должен руководить боем. Но не забывай, не так нас много чтобы два штыка, даже хоть и командирских, со стороны наблюдали и академически руководили боем. Поэтому я, как командир всегда буду решать, откуда мне удобнее командовать боем. Это моё командирское право. Ну, а если меня убьют — заменишь ты. Тебя убьют — старшина Сергушин возглавит наше дело. А говоря о разгроме полиции — это имел ввиду планы будущего. Вполне возможно ближайшего будущего, а постепенное наращивание сопротивление врагу это не для нас. У нас просто времени нету — мы должны бить врага везде и на дороге в засадах и в ихнем гнезде. Конечно, засада на дороге по ущербу может дать и больший эффект, но помимо этого мы должны учитывать и значимость воздействия на врага. Уничтожить двадцать необученных и бестолковых полицейских, я согласен, не велика победа. Но уничтожить полицейских в их логове, в самом сердце расположения противника, это резонанс, это моральная победа над врагом. Это показатель нашей силы. Конечно, эту операцию нужно очень тщательно подготовить, чтобы не оплошать. А ты что подумал? Погоди, будут тебе засады и на дороге, в том числе и на железной дороге…