Увинарий и Петька стояли по сторонам этих скотов, держа оружие наготове, и откровенно развлекались. Это были уверенные, обстрелянные солдаты, которые знали — немцев можно бить и нужно бить. И кроме глубокого презрения эти окруженцы у них иных чувств не вызывали.

Брать их в свой отряд я даже и не собирался. Сержант Никифоров был главарём этой маленькой шайки, ну а его подчинённые банальные слабаки. Попали под влияние более сильного сержанта. И что с ними делать? Это вот вопрос… С этими двумя понятно…, а вот сержант… Это сволочь. Никуда он не уйдёт. В крайнем случаи, переместиться километров на двадцать и снова возьмётся за старое. Брать с собой…? Нееее…, сержант опасный и, по всей видимости, весьма подлый тип, выберет удобный момент и … Да и старушка умерла… Нет — надо быть жёстким.

— Чьё оружие?

— Наше, — солдаты из-под поднятых рук, с надеждой смотрели на меня.

— Сержант, давай список отделения.

— Потерял, когда отступал…, — пробурчал сержант.

— Потерял, когда драпал, — поддел его Петька, на что Никифоров блеснул глазами из-под бровей.

— Фамилия? — Спросил я правого бойца.

— Красноармеец Аксёнов, — крепенький солдат, но глаза тускловатые, тупые.

— Номер винтовки?

— КН 183456.

— Точно есть такая. И обойма полная. Понятно. А ты? — Спросил второго.

— Красноармеец Сундуков. Номер винтовки ХР 345921.

— И такая есть. Да, Сундуков, не даром на Руси фамилии давали, — я поглядел на солдата и рассмеялся, следом засмеялся Увинарий с Петькой и было отчего. Такой же плотный, как и Аксёнов, но был какой-то квадратный и угловатый. Действительно — «Сундук — сундуком». Тихо захихикал Аксёнов и заулыбался сержант, считая, что самое страшное позади.

— Ну а теперь, товарищ сержант, ваше оружие.

Сержант перестал улыбаться, а глаза шкодливо забегали из стороны в сторону.

— То есть, тоже потерял…, — удовлетворённо констатировал я. — Я так и предполагал. Вот Никифоров, странно получается. Документы потеряли, оружия тоже…, нет. Знаки отличия на петлицах отсутствуют.

— Ну и что? — Угрюмо спросил Никифоров, — так получилось…

— Что ты тут, пытаешься нас надуть, — внезапно вспыхнул Петька и, размахнувшись ногой хотел пнуть сержанта, но глянув на меня сдержался, — ты сука дезертировал. Бросил оружие, порвал документы и треугольнички с петлиц снял. Ни хера ты и никуда не пойдёшь. Так и будешь бандитствовать. Что ты тут песни нам поешь? Мы такие бои пережили, да сами нападали и вон у нас сержант Дюшков — всё как положено на нём. Товарищ майор, раненый и контуженный, а всё тоже как положено по форме. И не собираемся прятаться. И дальше фашистов будем бить. Правильно, я говорю, товарищ майор.

— Правильно, товарищ солдат. Правильно. Ну, что ж, пора принимать решение. Встать!

Аксёнов и Сундуков вскочили и стали по стойке «Смирно». Никифоров же поднялся тяжело и нехотя. И Петька сильным толчком послал его к подчинённым, после чего встал справа от меня и, одновременно с Увинарием передёрнув затворы, направили автоматы на маленький строй, чем ввергли солдат в ужас, а Никифоров встревожено забормотал:

— Э…, э…, товарищ майор, вы что задумали?