— Да, я всё понимаю, но ничего вам не скажу. — Твёрдо, как выученный урок, снова сказала девушка, спрятавшись за этими словами.

Зейдель встал из-за стола и стал прохаживаться по небольшому кабинету, продолжая говорить ровным и участливым тоном.

— Олеся, я понимаю что ты как комсомолка так воспитана. Но как только я уйду, тобой займутся люди Краузе и ты скажешь всё. Понимаешь? Всё… Будет очень больно и ты будешь говорить, но для тебя это будет конец. Не будет ни детей, ни будет семьи, будущего. Ничего не будет. Даже если произойдёт чудо и ты промолчишь, то для тебя это будет всё напрасно.

Курт прошёл к столу и, открыв папку, ткнул пальцем в бумаги: — Вот здесь фамилии и адреса всех твоих товарищей. И вечером их всех арестуют, даже если ты промолчишь и Краузе сделает так, как будто ты их всех предала. Тебя даже выпустят из тюрьмы. Как ты потом будешь жить? Покончишь с собой? Как это делают русские девушки. А твои родители, близкие родственники? Им что тоже жизнь кончать самоубийством?

— Вы это не посмеете…, — гневно выкрикнула Олеся и прижала маленькие кулачки к груди, — нет…, вы не сделаете этого…

— Да, я бы не сделал, а Краузе сделает. Обязательно сделает…, даже задумываться не будет. Олеся, детство прошло. Закончились детские игры, где всё понарошку. Можно радостно крикнуть — "Меня убили", и со стороны наблюдать за продолжающейся игрой. А потом весело с друзьями обсуждать её. Вступив в группу сопротивления, ты и твои товарищи попали в сферу взрослых игр, а они очень серьёзные, жестокие и опасные. Здесь другие цели, другое отношение к жизни противника. И в взрослой игре, попав в такую ситуацию, как ты сейчас, главное правильно сделать выбор. По взрослому понять, что ты проиграл. Проиграл в честном поединке.

Олеся зажмурила глаза и внезапно застучала кулачками по коленкам: — Нет…, нет…, нет…, я всё равно ничего не скажу… Вы меня не запугаете…

Зейдель сидел за столом, напротив неё и удовлетворённо наблюдал за такой непосредственной реакцией молодой девушки. Гораздо хуже было если бы она ушла в себя и замкнулась. А сейчас её надо додавливать и ставить перед выбором.

— Пошли, я тебе кое что покажу. — Зейдель подождал когда выплеск эмоций уменьшился, подошёл к девушке и за локоть осторожно поднял её с табуретки. — Пошли.

Они вышли в коридор и, пройдя буквально несколько шагов, зашли в следующее помещение, облицованное на полтора метра в высоту белой кафельной плиткой. На первый взгляд помещение, залитое ярким светом, заставленное металлической мебелью медицинского образца, где были разложены разные блестящие металлические штучки, кушетка, стол, специфическое кресло с зажимами походило на медицинский кабинет. Но глянув на хозяина кабинета это впечатление улетучивалось. Невысокого роста, лысоватый толстяк, одетый в штаны военного образца, в майке и в белом клеенчатом фартуке жизнерадостно встретил вошедших.

— О, господин обер-лейтенант, заходите и заводите свою спутницу. Мне уже сказали, чтобы я с ней обращался для начала бережно. Фрёйлин, фрёйлин, прошу вас вот сюда, — фельдфебель Отто открыл небольшую блестящую металлическую коробочку и стал доставать и раскладывать на белой скатерти иголки. Зейдель подтолкнул девушку к столу и одновременно переводил то что весело тараторил Отто, он же местный специалист по допросам.