— И что?

— Вы видели результаты ее анализа? Я вам прислала.

— Нет еще не видел. У меня умела мать и мне было не до этого.

Воцарилась тишина.

— Примите мои искренние соболезнования.

— Можете их не произносить. Спасибо. Так что там с анализом? Что-то серьезное?

— Да…Очень серьезное…О Боже! О Господи!

— Что? Что там такое?

В сотовом что-то затрещало, она явно куда-то побежала, бросив его на столе.

— Нина! Нинаааа! Что там такое?

Черт бы ее побрал. Отключил сотовый. И пошел к компьютеру.

Утверждает, что я отец. Все еще утверждает. Только зачем, черт бы ее побрал?! Вот за эту ложь хочется свернуть ей шею. Я сел за компьютер и зашел на свою электронную почту.

В этот момент сотовый затрещал снова.

— Твою ж… ДА! Что такое?

И тут же вскочил в полный рост, чувствуя, как холодеет все тело, как тонкие ледяные иглы прокалывают меня всего с ног до головы. Разрывая на кровавые ошметки мое сердце. С такой силой, что я широко открыв рот пытаюсь сделать вдох и не могу.

— В машину Артема въехал на полной скорости джип. Водитель насмерть!

— А Аня? А Аня, твою мать? Как Аняяя?!

Заорал так, что горло заболело и задребезжали стекла.

— Не знаю. В тяжелом состоянии, еще живая, не понятно ничего. Прямо под окнами больницы въехал в них. Сейчас наши все сюда едут… Я за скорой еду. Ее в областную неотложку везут.

Я уже его не слышал, несся сломя голову по лестнице вниз, и нет я не помертвел, я уже сдох. Меня от паники накрыло чем-то адски болезненным и не отпускало, мне казалось я задыхаюсь и каждый глоток воздуха обжигает мне легкие.

«Еще живая»…только это пульсирует внутри. «Еще живая»…

Я не мог понять, как это произошло. Мне казалось меня окунуло в какой-то кошмарный сон, и я плаваю в студёной воде под толстым слоем льда, бью в него кулаками и ничего не могу сделать. Я жалкий и бессильный. Я не смог обеспечить ей безопасность и теперь меня разрывало на части от осознания собственной вины. Надо было с ней ехать. Хотел ведь.

Черт. С Аней был Артем и второй охранник. Куда уж больше, мать вашу. Куда больше, чем это? Охранник несколько переломов получил, Артем насмерть и Аня с черепно-мозговой. Первые сутки я даже не разбирался. Мне было не до разборок я от волнения с ума сходил и мерил коридоры вдоль и поперек. Подпирал стену возле операционной и снова ходил взад-вперед по коридорам.

Я дергал медсестер, я ломился во все кабинеты, я не давал покоя ее врачу, как и он не давал мне ни одного прогноза после долгой операции. В себя она так и не пришла. Нет, это не была кома, но никто не мог мне сказать, когда она откроет глаза и чем это все может закончится.

«Нужно время». Очень спокойный и совершенно безэмоциональный хирург повторял мне эти два слова несколько раз. Да, он знал кто я такой. Все они знали.

— Егор Александрович, мы не Боги — мы врачи и мы сделали для нашей пациентки все возможное. Теперь будем ждать. Как только у меня будут для вас новости я обязательно вам их сообщу.

— Она жить будет?

— Будет. Мы все для этого сделали, и операция прошла благополучно. Но вы ведь хотите знать о последствиях, верно? Вот тут я вам пока ответить на ваши вопросы не могу. Набираемся терпения.