В машине я смотрел на нее пока она прилипла к окну и с любопытством разглядывала дорожки от дождя на стекле, а я ее. Красивая девочка какая-то маленькая-взрослая. Это необъяснимо. Вроде понимаешь, что это ребенок, но в то же время важно видеть ее реакцию. Одобрение, например.

На высоких ступенях больницы она дала мне взять себя за руку. И я разнервничался, сжав ее теплую ладошку. Почему-то вспомнилось как еще совсем недавно она сказала мне, что ненавидит и даже замахивалась на меня ножом. Мы шли по больничному коридору, и девочка сжала мою руку сильнее, а я в ответ пожал ее пальчики. Черт, это все же адски трудно не иметь возможности ничего сказать. Потом мы вошли в палату Ани и я ожидал чего угодно истерики, неадекватного поведения, слез. Но меня снова удивили. Девочка просто села на стул возле постели и долго смотрела на Аню. Потом сплела свои пальчики с ее пальцами и прижала ладонь матери к щеке. У меня засаднило в груди и начало жечь глаза. Я бы вышел в коридор, но это было бы странным поступком. Трусливым. Поэтому просто старался взять себя в руки и этот паршивый стыд вернулся…ужасно сильно. Рядом с ней он появлялся все чаще. Накрыл с головой. Не знаю сколько времени она сидела вот так, а я стоял у стены и просто смотрел на них. Мне до сумасшествия хотелось, чтоб Аня прямо сейчас открыла глаза, проснулась и увидела рядом с собой дочь, но чуда не произошло. Мне все еще говорили ожидать. Нужно время. И я не знаю, как бы я смог ожидать если бы не Маша.

И сейчас, глядя на них со стороны я ощущал себя совершенно лишним им было хорошо вдвоем. Маша как будто говорила с Аней на каком-то ментальном уровне, не слышимом человеку. Потом она сама встала со стула, поправила одеяло и подошла ко мне. Я автоматически присел на корточки и посмотрел ей в глаза.

И неожиданно сам для себя сказал, словно точно знал, что она хотела спросить.

— Она поправится. Доктор сказал, что обязательно поправится. Надо немного потерпеть. Мы будем приходить каждый день, она поймет, что ты ждешь ее и обязательно откроет глаза. Вот увидишь.

Маша ткнула в меня пальцем и вопросительно посмотреламне в глаза.

— Я?

Кивнула.

— Да. Я тоже ее жду. — судорожно сглотнул и проклял все на свете, проклял свою ненависть и жажду мести. Сейчас я действительно ждал, чтоб она вернулась и…мне больше ничего не нужно, — Очень жду.

А Маша вдруг достала из своего потрепанного джинсового рюкзака книгу и протянула мне. Сказки Андерсена. Я понятия не имел, что она от меня хочет и что мне делать с этой книгой, но она сунула ее мне в руки и кивнула на Аню.

— Мама подарила тебе книгу?

Отрицательно качнула головой, взяла у меня сказки, открыла и снова дала мне.

— Читать?

Кивнула. И я вдруг вспомнил, что Аня говорила, что читает ей сказки и поет песни. Тогда я совершенно не понял зачем это делать с глухонемым ребенком… а сейчас не мог понять зачем читать книгу кому-то, кто лежит без сознания и ничего не слышит.

— Я… я не знаю. У меня ужасный голос. Да и зачем? Твоя мама меня сейчас не…

Маша не дала мне договорить. В ее глазах блеснули упрямые слезы. Она стукнула меня по рукам и снова показала на Аню.