Я взяла Машу за руку и повела за собой в коридор, присела на корточки так, чтобы быть с ней на уровне глаз. Чтоб ей не пришлось смотреть на меня снизу вверх. Да, я могла бы отложить этот разговор подальше и отмахнуться от нее, а возможно и соврать, но Маша не заслужила моей лжи нам хватает других психологических проблем, с которыми мы справляемся ежедневно.
— Да, это твой папа и он…он не плохой. Просто так получилось, что мы с ним больше не вместе.
Смотрит внимательно, как я двигаю губами потом мне в глаза.
— Тогда почему мы убегаем?
Как же больно отвечать на эти вопросы так больно, что я просто не могу спокойно вздохнуть полной грудью. Но я все же вздыхаю, стараясь глотать слезы и не показать дочери свою боль. Но она все сама чувствует я знаю.
— Потому что иногда у взрослых случаются серьезные разногласия. И я не готова сейчас продолжать наши ссоры. Это причиняет мне боль.
Маша сжала маленькие кулачки и ее глаза сверкнули гневом. Таким комичным для столь маленького существа.
— Если он причиняет тебе боль, то он плохой. И я его ненавижу.
Нет, никакая часть меня этим словам не обрадовалась. Я больше всего на свете хотела, чтоб у Машеньки был отец даже несмотря на нашу ненависть к друг другу. Она не должна находиться между двух огней. Ни один ребенок не должен — это рвет душу. Я помню, как разводилась тетя Соня и Таня убегала из дома и ненавидела их обоих за то, что тянут ее как вещь, которую не могут поделить. Каждый в свою сторону. Но ребенок ведь любит обоих. Это все равно что у матери спрашивать кого оно больше любит старшего или младшего…Хотя, матери тоже разными бывают.
А я все же собрала бы свою ненависть и сжала ее в кулаке до трещин и крошева, не позволила бы ей ломать психику и жизнь моего ребенка. Я бы позволила Егору общаться и любить свою дочь…Я бы даже очень этого хотела. И весь ужас происходящего был в другом — Егору было плевать на Машу. Он даже ни разу о ней не спросил, и я уверена он и думать о ней забыл. Его волновала лишь мнимая измена, которой на самом деле не существовало. А ребенок…ребенок был нужен и любим пока я не превратилась в тварь, не заслуживающую прощения, в тварь недостойную носить фамилию Шумакова и не имеющую право даже на оправдание.
— Когда люди ссорятся, то почти всегда в ссоре виноваты оба.
Мне тяжело давались эти слова. Я не знала в чем именно моя вина и чем я заслужила такое лютое недоверие и ненависть Егора…Я могла бы ему все объяснить, если бы он захотел меня выслушать. Но ему была не нужна моя правда он предпочел свою собственную. Когда-то я читала книгу «Кольцо Борджиа» и главная героиня, гонимая главным героем, произнесла невероятно правильную вещь «подозревает в измене тот, кто сам способен на великое предательство». У меня же в жизни был единственный мужчина — Егор Шумаков. Первый… и скорей всего последний. Я, как и моя родная мамочка, не представляла себе, что Машу будет воспитывать чужой мужчина, как и не представляла, что ко мне прикасаются чьи-то руки, кроме рук Егора. Я была создана любить и принадлежать только одному мужчине и не имеет значения, что он подонок…Мое сердце это прекрасно осознавало, но оно слишком полно им. Пусть даже одной тоской, болью и ненавистью, но они принадлежали только ему и места для других там не было…а отдать тело без сердца я не умела. Может это и неправильно, и мы бы с Машей жили намного лучше выйди я повторно замуж. Таня часто говорила мне, что я могла бы найти хорошего мужчину и связать с ним свою жизнь и он бы полюбил Машу, как родную. Да и на работе за мной пытались ухаживать сотрудники и партнеры…Но после Шумакова я умерла, как женщина. Для меня имела значение только Маша…До той секунды пока я не увидела наглые и проклятые глаза этого ненавистного предателя.