— А ты?

— Что?

— Если ты ходишь, и я хожу. В твой

— Не хожу.

— Я знаю…хочешь пойти?

Пальцы с моими сплетает и в глаза смотрит невыносимо пристально, даже не моргает. Красивые у него глаза. Светлые, нежные…даже взглядом ласкать умеет, а иногда и сжигать в пепел, так что стонать от возбуждения вслух хочется.

— Нет. Я просто спросила. У тебя кожа смуглая.

— Правильно не надо в солярий. Мне нравится, когда ты такая белая. Нравится быть на тебе темным…когда руку на грудь кладу и контраст этот пиз***ц.

— Перестань! Я же о другом говорила.

— Почему? Представила, да? Что представила? Как ласкаю тебя?

— Перестань! Мы же в кафе!

— И что? Оближи губы, Нютааа…»

Как же я любила его тогда. До безумия, до исступления. Нельзя так любить правильно мама говорила. Нужно себя себе оставлять. Не отдаваться всей душой. А сейчас моя ненависть плескалась и выплескивалась наружу. Мне кажется ею пропитался воздух вокруг нас. И у нее даже запах есть. Она воняет сгоревшей проводкой и мне кажется я вся дрожу от нее.

— Как давно ты себя причисляешь к шлюхам? А где же «я не такая я жду трамвая»? Как раньше?

Затянулся сигаретой и усмехнулся зубы сверкнули в полумраке, и он всколыхнул лед в бокале.

— Чего ты хочешь от меня?

— Сейчас или вообще?

Очень сильно работали кондиционеры и мне казалось, что я превращаюсь в кусок льда. Я еще никогда не видела у него такого жуткого выражения лица. Даже когда выгнал меня не смотрел вот с этим ледяным цинизмом, замораживая меня на кристаллы и заставляя бояться. Вдоль позвоночника словно прошлись иглами, вгоняя их под самые кости и заставляя выпрямиться, напрягаясь всем телом.

— Вообще, — очень хрипло.

— Я и сам не знаю. Но точно знаю, чего хочу от тебя сейчас. Иди на сцену, Аня.

Судорожно сглотнула и хочется заорать, броситься на него с кулаками, но меня останавливает этот взгляд, которого раньше я никогда не видела — замерзшая ртуть или иней поверх стального клинка. Отрицательно качнула головой. А он открыл портмоне и достал несколько купюр, положил на стол.

— Тебе ведь нужны деньги?

И я понимаю, чего он добивается — чтоб я доказала своим поведением, что он не ошибся — я шлюха.

«Шлюха! С кем трахалась? С кем, твааарь?! Я убью тебя! Слышишь, мразь? Я тебя убью? С кем, мать твою? Чья она?»

Вздрогнула выныривая из воспоминаний и процедила сквозь зубы:

— Пошел ты!

Склонил голову к плечу, усмехаясь. Вся его былая эмоциональность исчезла и вот эта циничная ухмылка с тяжелым взглядом из-под полуопущенных век заставляла покрываться мурашками и подрагивать.

— Ты отсюда выйдешь только когда станцуешь, Аня. Если на это потребуются сутки — ты будешь стоять на этой сцене сутки. Двое суток — значит двое. Неделя — значит неделя. Без воды, еды и туалета. Тебе ведь надо домой к дочери?

— Ублюдок!

— Так обычно называют детей, рожденных вне брака или от другого мужика? Верно? Я вроде был рожден в браке и от своего отца…МОЯ мать шлюхой не была.

Не договаривает давая мне прочувствовать каждое слово. И то, что спрятано между строк. И у меня щеки полыхают как от ударов…как тогда, когда бил бумагами по лицу, а потом ладонью наотмашь, швырнув мне результаты проклятого теста. И сейчас он меня бил еще раз только уже намного чувствительней потому что просчитал каждый удар.