— …Роскошью человеческого общения, — повторил он, — в течение приблизительно тридцати пяти минут. Даже сорока. Если считать, что господин Скуратов написал свое послание сразу после того, как мы его оставили наедине с машиной. Если он это сделал непосредственно перед тем, как мы вошли, накинем еще десять. Согласны?

Кто бы ему мог возразить? Георгий Михайлович разрешал спорить с собой любому сотруднику любого ранга, но руководствуясь принципом: «Не согласен — предлагай. Докажешь свою правоту — исполняй. Не сможешь — не взыщи».

Бывали случаи, уверенные в себе (и отважные, без этого не обойтись) люди делали блестящую карьеру, через две, три и более ступени, бывало и наоборот. Теоретических знаний хватало, риторических способностей — тоже, а вот такого неуловимого качества, которому нигде не учат, — проводить свои идеи в жизнь, невзирая на естественное и очень мощное сопротивление среды, — отнюдь. Можно быть отличным преподавателем тактики в академии, и превратиться в «тварь дрожащую» в должности комбата на реальной войне.

Анатолий рискнул.

— Ваше превосходительство, — обратился он по титулу, заведомо отсекая личные, почти дружеские (моментами) отношения. — Я с вами не согласен.

— В чем же? — Суздалев изобразил полное внимание, одновременно повернувшись к кофейнику, еще теплому. Хотя ему совсем не хотелось кофе.

И тут громко, слишком громко в небольшом объеме комнаты запищал и закурлыкал динамик электронной машины. Наверное, чтобы его можно было услышать людям, находившимся за дверью или даже за двумя.

— Инженер, как вас там? — словно молодой полковник времен Синайской кампании, вскинулся с кресла Суздалев.

— Всеволод Ильич, — спокойно ответил тот. — Сейчас посмотрим, если прикажете.

— Приказываю, приказываю. Что?

— Вызов. Чтобы ответить, нужно нажать вот на эту кнопку. Разрешаете?

— Да твою ж мать… — опять прорвался забытый уже за наслоением других должностей строевой офицерский характер.

Инженер смотрел на него спокойно. Невыразительно, можно сказать. Всякого он навидался в жизни и становиться жертвой начальственных эмоциональных срывов не хотел.

— В подобной обстановке я обязан согласовывать каждое свое действие с руководителем операции.

— А если я все равно ничего в вашей специальности не понимаю?

— И тем не менее. Я в вашей — тоже ничего. Так что давайте делить ответственность поровну…

«Смелый человек, — подумал Георгий Михайлович. — И по-своему прав. Разумная осторожность никогда не повредит. Наверное, были в биографии эпизоды, когда начальство подставляло. Если все закончится благополучно, нужно будет его чем-нибудь наградить».

— Давайте, — согласился Суздалев. — Нажимайте.

На экране появился Скуратов. Выглядел он совсем иначе, чем полчаса назад. Одет по-другому, борода подстрижена гораздо короче, сильно загорел, похудел немного. Сразу видно, что там, где он сейчас находится, прошло как минимум несколько недель.

— День добрый, — поприветствовал он присутствующих. — В контрольное время я уложился, Георгий Михайлович?

— Вы нас видите? — изумился инженер, как если бы вдруг лично к нему обратился диктор дальновизора. — Каким образом?