– Еще как простит! Она же будет человеком, а не драконом. Я просто чуть-чуть подотру некоторые ее воспоминания. Да и память твоей генетической сущности сделает свое дело – Тонечка будет отчасти считать себя Милаликой, никто и не заметит разницы.

Про этот загадочный вид памяти он мне тоже целую лекцию прочитал, подробно объяснив, откуда у фэнтезийных попаданок в чужое тело берутся остаточные воспоминания. Если вкратце, душа в тело младенца вселяется не при его зарождении, а после почти полного формирования, и все это время за процессами жизнедеятельности развивающегося организма следит некая сущность, которая служит нам всю жизнь, как компьютерная программа, обеспечивающая исправную работу системы.

– А я не прощу! – заявила, не зная, как его еще отвлечь. – Останусь в этом мире в образе беспокойного призрака, чтобы портить вашу идиллию! То, что вы задумали, Алексей Ибрагимович, отвратительно и бесчеловечно! А потому… душите. Согласия своего на этот трэш я не дам.

– Как пожелаеш-ш-шь, – зло прошипел дракон и решительно двинулся ко мне.

Ох, мамочка! Кажется, мы действительно скоро встретимся.

Там же…

Дубль два – я снова пришла в себя. Медленно открыла глаза, моля бога, чтобы все это мне приснилось, и разочарованно выдохнула, ибо ситуация не изменилась. Точнее, изменилась, но не совсем. Линии на полу теперь ярко сияли, добавляя света мрачному подвалу. Алекс, держа в руках какую-то книгу, сосредоточенно листал ее, что-то выискивая среди мелких строк, а я все так же сидела в кресле, откинувшись на высокую спинку, хотела пить, откашляться и сбежать, а еще меня ужасно тянуло пощупать горло, которое неприятно саднило.

Черт! Он ведь и правда пытался меня задушить! Но не яростно и жестоко, а мягко и неуверенно, будто давал мне шанс передумать. А потом… что было потом? Передумал? Решил усыпить, как в машине? Я от этого отключилась или всему виной страх?

«Потеряла сознание от удушья, – сказал внутренний голос… странный какой-то, незнакомый, чужой. – В себя пришла раньше времени, поэтому просто помолчи и доверься мне, – заявила… сказала бы «мое второе я», но боюсь, что ко мне эта сущность не имела никакого отношения. – Какое-то отношение все же имею, – хихикнула… гм… сущность. – Папочка расстарался, накрепко нас привязав друг к другу своим бредовым ритуалом. Но ты, Лика, не переживай, я все исправлю».

– Мы исправим! – хотела ответить ей мысленно, но случайно брякнула это вслух, чем и привлекла к себе внимание похитителя.

Отложив в сторону книгу, он быстро подошел ко мне, ловко переступая через лучи пентаграммы, и впился взглядом в мое лицо.

– Милалика? – спросил осторожно.

– Нет, папа. Это я, – заявила Антонина моим голосом. – Развяжи! – потребовала она, дернув моей рукой.

Раньше я не очень-то верила в одержимость, считала ее проявлением какого-то психического заболевания, а не захватом человеческого тела демоном, духом и прочими потусторонними бяками. Сейчас же прочувствовала на собственной шкуре, каково это: все видеть, слышать, понимать, но не иметь возможности контролировать собственное тело.