Я чуть не выдохнула «Слава богу!», испытав сильнейшее облегчение. Не только потому, что число врагов уменьшилось. Ведьма в последнее время мне все больше нравилась, и разочаровываться еще и в ней совершенно не хотелось. Пусть даже до смерти оставалось всего ничего.

– Вашу идею, угу. То есть задумали вы все вместе с Агриппиной, – сделала вывод я.

– Не совсем. Идея целиком и полностью принадлежит ей.

Алекс продолжал откровенничать, абсолютно уверенный в том, что живой я из этой передряги не выберусь. Вернее, выберусь, но это уже буду не я. Хотя он мог быть таким разговорчивым и по другой причине. Если я верно теперь понимаю слова его дочери, на обмен душ согласие следует дать добровольно. Значит, дракон должен меня убедить, а не принудить. Так? Или Тоня что-то другое имела в виду?

– Тогда почему ваша жена не участвует?

– Потому что она хочет вселить дух Антонины в Злату и, если все пройдет нормально, потом провернуть то же самое с Яриком. А если моя жена чего-то хочет, она это обычно получает.

– Что?!

У меня дар речи пропал от таких новостей. Как?! Как может родная бабушка поступить так со своими внуками? В Злату Тонину душу запихнуть, а в ее брата кого? Погибшую сестру Антонины, что ли? Не-э-эт… эта женщина точно больна! Причем серьезно. И вместо того, чтобы упечь ее в психушку для иных, защитив тем самым любимых внучат и весь мир заодно, муженек решил опередить грымзу, заселив души своих детей в кого-то другого. В меня и… кого еще чокнутый папочка похитил?

– Прости, Лика. У меня нет другого выбора, – виновато проговорил Алексей Ибрагимович, когда мы проезжали сквозь очередной портал, сильно замедлив ход.

Вот, похоже, и конечная остановка. Во всех смыслах конечная. Надо было в кустики проситься по дороге, а не беседы беседовать, глядишь, получилось бы сбежать в обычном мире, а не здесь, непонятно где. Но я, судя по всему, еще не исчерпала лимит глупостей на сегодня. Что ж… терять все равно нечего.

– Выбор есть всегда, – сказала, брызнув в лицо водителю перцовым аэрозолем.

Дракон взвыл, зарычал и дернул руль, отчего массивный внедорожник въехал в дерево, но так как скорость была минимальная, никто сильно не пострадал. К сожалению! Я попыталась открыть дверцу, пока Алекс сыпал проклятиями и тер слезящиеся глаза, однако та оказалась заблокирована. Начала опускать стекло, рассчитывая выбраться через окно, но похититель схватил меня за плечо. Думала, придушит в сердцах, но нет – он нажал на какую-то точку на шее и держал пальцы там, не давая мне вырваться, пока сознание не погрузилась во тьму. Последнее, что услышала, было:

– Тише, тише, дочка… все будет хорошо.

Позже…

– Нет! – решительно сказала я, еще и головой для пущей убедительности мотнула.

– Милалика, ты должна понять… – завел свою песню Алекс, сунув в раздражении руку в карман брюк. Он курил уже седьмую сигарету, отчего все вокруг пропахло дымом, а у меня першило в горле и щипало в глазах.

Очнулась я в каком-то бункере без окон и, как мне поначалу показалось, без дверей, зато с начерченной мелом пентаграммой, занимавшей едва ли не все пространство пола. В ее центре я и сидела, привязанная ремнями к тяжелому деревянному креслу, которое будто вросло в каменные плиты. Может, привинчено было, не знаю. Поерзав от души, я не смогла сдвинуть его ни на миллиметр.