— Слушай, Саша…

Не Турецкий уже, Саша — хороший признак…

— Неужели ты прямо в Германии Качалову из-под носа Фроловского и всей его свиты увел?

— О чем ты говоришь, Ириш, честное слово! — сделал невинное лицо Турецкий. Как назло, в голову лезла квартира с двумя дюжинами часов в Мюнхене и оторванные колесики буржуйских кресел.

— Не прибедняйся!

Нинка закончила рисовать и радостно махала ему рукой. Она стояла в каких-то десяти шагах, но подходить и не думала — ждала, пока авторитетное жюри оценит ее труды.

Жюри трудов не оценило, директор сказал ей: «Очень хорошо, что ты так любишь своего папу» — и пошел дальше. Нинкина учительница добавила: «Молодец, Турецкая!» — и последовала вслед за начальством.

Нинка подошла насупленная. «Если сейчас она тоже разрыдается, я не выдержу», — подумал Турецкий. Дочь хотела ласки, но, видимо, стеснялась скопища народу, поэтому начала дергать его за рукав вниз. Турецкий присел и поцеловал ее в щечку. Нинка покосилась на мать и зашептала ему на ухо:

— Мама запретила мне приставать к тебе с глупостями, но я все равно пристану. Ты привез мне колготки, как у Клавы Шиффер, ты ведь был у нее в Германии?

Настя Родичева в траурном кожаном платье лежала на диване и слушала «Турецкий марш». В ее шикарной четырехкомнатной квартире на Тверской шел обыск.

Понятые — престарелый сосед-профессор и девушка-дворник, явно из московской лимиты, глазели вокруг, разинув рты. Нет, в квартире не было понятных человеку, выросшему в советском обществе, богатств — хрусталя, золота, стенок черного дерева, фальшивых картин Рембрандта, концертных роялей с клавишами из слоновой кости. Нормальная удобная мебель, ковровые покрытия, обычные, даже не галогеновые светильники. Но по количеству разнообразной аппаратуры квартирка могла сравниться разве что с космической лабораторией из западного фантастического фильма. Тут Настя не скромничала: вычстанция Альфа, мониторы на 32 дюйма, собственная спутниковая связь, цветной лазерный принтер формата A3, сканер сверхчувствительный: 24/96 тысяч точек на дюйм. В сравнении с этим остальные прибамбасы: устройство голосового ввода, аэромышь, магнитооптические дисководы и видеобластеры выглядели просто детскими игрушками.

Муровские оперативники перетряхивали шкафы и ящики столов, хотя в этом и не было особой необходимости: Родичева ничего не скрывала. На стеллажах выстроились бесконечные ряды компакт-дисков, на корешках которых можно было прочесть названия типа «МУР, локальные сети», или «Интерпол, Гонконг», или «ЦРУ, АНБ», и были это не просто названия. На дисках действительно хранились мегабайты, гигабайты и терабайты информации, выкачанные из взломанных сетей по всему миру. Там же обнаружился и компакт с исходниками так доставшей всех компьютерной игрушки «Кремлин тим».

Полстены над диваном занимала распечатанная в цвете купюра достоинством в миллиард.

— А может, хватит? — Турецкий нажал кнопку прямо на лазерном проигрывателе и вынул диск.

— А то что? — фыркнула Родичева. — Вы меня тоже из пистолета?!

— Ведите себя пристойно, — вежливо попросил Грязнов.