– Ты ведь пророк, так неужто боишься? –  зло спросила я и, хватая её за рукав, загорелась.

Вся. До кончиков пальцев.

– Ангел! – заорали вокруг.

В летнем небе сверкал золотом ангел. Трещало пламя, синие всполохи бежали по моим рукам. Тлело в огне моё платье, но боли не было. Я больше не противилась воле господней, я приняла судьбу, я больше не желала себе епитимию!

– Бегите! Идите домой! – приказала я.

Но люди крестились, падали на колени, и, баюкая обожженную руку, протяжно выла на одной ноте Зинаида. Только князя нигде не было…

– Бегите! – разрыдалась я.

В огне моем горят люди, не монархи…

– Князь! – срывая голос, закричала я что было сил. – Ты обещал! Ты дал мне слово!

Пламя летело к небу, я сцепила челюсти.

– Маша!

Сжав руки в кулаки, я повернулась на голос. Князь схватил меня в охапку, и опало пламя.

– Какого черта?! Я же сказал тебе сидеть дома, Маша! – рявкнул он на меня.

– Ты обещал! – я извернулась и ударила его кулаком в грудь. – Ты дал мне слово, что всё будет в порядке, а тебя чуть было не расстреляли!

«Царь, истинный царь! – кричали вокруг. – Ура! Славься»

–  Что за дурь, Маша? У меня военные, Чернышов, вон, летит! Только убийцу нашли, но зря я расслабился! – он до боли сжал мои плечи.

– Дурь? Это – дурь?! – зло воскликнула я. – И убийца не батюшка Павел!

Милевский замер.

«Не смей!» – хрипло заорал кто-то. Среди радостных воплей вдруг раздался звук выстрела.

Я вздрогнула. Алексей дернулся и, закрывая меня собой, уклонился куда-то в сторону. На грудь мне брызнуло что-то горячее. По-прежнему удерживая меня в руках, Алексей, зашипев, стал заваливаться на бок. Пытаясь удержать его, я и сама начала падать. Ледяными пальцами я вцепилась в его рубашку, чувствуя горячую липкую … кровь. Это – кровь!   

– Господи… господи, нет! – меня затрясло.

Крики, выстрелы, хрипы, ругань. Всё равно. Мне всё равно, что происходит вокруг!

– Плечо! – сквозь боль выдохнул Алексей. – Всё в порядке!

– А ты говорил дурь … – я смахнула слёзы.

Князь рассмеялся, снова зашипел от боли.

– Ошибся, бывает, – повинился он.

Кто-то громко окрикнул князя. Со свистом выдохнув, я растерянно огляделась. К нам бежал Чернышов, а позади  него виднелся отряд полицейских.

– Так кто убийца, Маша? – потребовал ответа Милевский.

Я подняла на него глаза и сказала:

– У меня нет никаких доказательств, догадки да интуиция, но …

Друг отца, хитрый лис, как называл Милевский Бортникова. Он мастерски выворачивал факты. Но не знал, что у батюшки действительно был грех, не знал, что не от князя была беременна Оля. И не знал, что я была с Алексеем задолго до январской исповеди. Князь получил меня не после истории с убийствами, Алексей получил меня много раньше.

– Бортников. Он может быть нашим убийцей, – посмотрела я Алексею в глаза. – Он где-то здесь, – опомнилась я. – Это он привез меня сюда, после того как пришел в квартиру Клер поговорить об обвинениях Павлу.

– И адрес где-то разузнал, – протянул рядом Петя. – А ведь алиби у него – не подкопаешься. Но проверим.

– А где он сам? Ты его видел? – спросил Милевский.

Петя, нахмурившись, снял пиджак и накинул мне на плечи. Оглядев причитающих горожан, он ответил: