Очень отстраненно сознание зарегистрировало появление дока Пирса и введенное им успокоительное. Пыталась вяло протестовать — не хотела терять концентрацию до того момента, как смогу внятно обсудить с капитаном новое происшествие, но слушать меня не стали. Тюссан куда-то понес меня, пока я все старалась объяснить, но язык стал стремительно неметь и заплетаться, накрыла апатия, и необходимость говорить отошла куда-тo на второй план. Последнее, что я помнила — как провожала затуманивающимся взглядом мелькающие потолочные мягко мерцающие светильники коридора.

Проснулась я в незнакомой обстановке. Постель огромная, намного шире привычной даже в максимальном размере. Явно личная каюта, но больше моей и в других цветах. Серо-стальной, матово-серебристый. Наводило на мысли о том, что живет тут мужчина. Услышав негромкое бормотание, повернулась на бок. Одну из стен целиком занимал огромный экран, разбитый на множество сегментов, каждый со своим изображением. Перед экраном, в низком кресле, неподвижно сидел Рожер и периодически что-то тихо произносил, после чего один из фрагментов увеличивался, выдвигался вперед, обретая объем и четкость. Капитан смотрел на живую картинку, менял ракурсы, максимально приближал детали, потом снова отдавал команду, и изображение заменялось на другое.

— Ищешь подтверждение того, что я чокнутая, или опровержение? — сипло пробормотала, сползая к краю огромной постели.

— Странно, что у тебя вообще возникает этот вопрос, София, — ответил капитан, не отрываясь от своего занятия. — Почему тебе вообще в голову пришло, что я могу сомневаться в твоей адекватности?

— Потому что все смотрят на меня… — сдержав желание грязно выругаться, я босыми ногами прошлепала в очистительную зону. — Почему я в твоем отсеке? Это ведь твой?

Все время мы встречались на моей территории, и бывать в личном пространстве моего любовника не приходилось. Да я как-то и не стремилась. Наверное, это что-то говорит обо мне и отношении ко всему, что между нами, в целом, но я предпочитала не углубляться.

— Мой. И здесь ты потому, что я думаю, так будет лучше сейчас.

— Потому что здесь никто не отважится напасть на меня? А работать я теперь под конвоем буду? — вышло слишком уж раздраженно, и я опять устыдилась. Вместо благодарности я зачем-то срываюсь на него. Зажмурив глаза, старалась взять свои противоречивые эмоции под контроль, пока по телу били упругие капельные потоки.

— Безопасность — только одна из причин, София, — Тюссан оторвался наконец от просмотра и развернул прозрачное, зависшее над полом кресло ко мне, как только вышла из душа. Зрачки в золотистых глазах сначала расширились, а потом резко сузились, заставляя ощутить себя словно под прицелом. Почему его вожделение всегда казалось мне чем-то с оттенком угрозы или, скорее уж, агрессивного поглощения? — Предполагаю, что причина этой загадочной агрессии к тебе именно в моем к тебе отношении.

— Первое нападение произошло до того, как мы сблизились, — напомнила я, отмахиваясь от неуместных мыслей уже в который раз.

— Но это не значит, что для окружающих была неочевидна моя в тебе сильная заинтересованность, — отбил он и протянул руку, явно предлагая мне оседлать его колени. — И, исходя из этой версии, думаю, твой переезд ко мне будет как раз тем фактором, что выведет из себя того, кто тебя преследует.