— Жертв и так оказалось более чем достаточно, — глубокий бархатистый голос женщины, источающий море печали и сожаления стал почему-то такой неожиданностью в пространстве, наполненном моими мольбами, что все тело будто изморозью окатило. — Ты отдала вначале самое ценное, а после отказалась от всего ради призрака надежды. Духи не вправе потребовать что-то сверх этого, но ты можешь их попросить о чем-нибудь, девочка.

Ее ответ был столь неожиданным, что я глупо хлопала глазами с минуту, отходя от шока и отпуская натянутую до предела пружину внутреннего напряжения.

— Мне ничего не нужно, лишь узнать дорогу к моему супругу и новому народу, — пробормотала, мгновенно осипнув.

— Разве ты не желаешь вернуть его воспоминания о тебе? — искра любопытства сверкнула в удивительных глазах.

Я задумалась, но совсем ненадолго, ибо ответ был на поверхности. Нет прошлого, нет минувших страданий, нет прежних воспоминаний, только жизнь с чистого листа, не измаранного чужой грязью и кровью.

— Пусть все остается как есть и начнется для нас заново.

— Что же, значит, так и будет. Иди домой, благословенная мать будущих вместилищ Оградителя, — кивнула жрица и плавно указала вперед.

— Что? — вскинулась я, но отвечать мне было уже некому. А там, впереди, внезапно открылся вид на ущелье, ведущее к Сокровенной земле хротра. К моему Глыбе.

— Софи-и-и! — зазвенел между деревьями тоненький голосок непоседливой элрунды, дочери моего брата, и наша крошечная красавица, наша семейная гордость и всячески балуемое всеми сокровище яркой стремительной птичкой налетела на мою анаад, прямо-таки впархивая в ее объятия. — Я по тебе соскучилась!

Моя маленькая женщина подхватила Ниэби и закружила ее, смеясь и целуя в темную макушку, и густая прядь ее волос цвета лучей Кугейра упала на лицо малышки, в очередной раз подчеркивая, как же не похожа Софи на хротра и вообще людей всех народов, что мне случалось видеть. Загадочная, иная, чудом созданная из теплого света и нежных красок. Как так вышло, что именно мне она оказалась предназначена? Несмотря на столько дней, прожитых вместе, мое сердце иногда почти прекращает биться при взгляде на нее, когда на короткий миг мне чудится, что ее образ будто истончается, становясь призрачным и недосягаемым, а лойфа содрогается в ужасе, словно я уже знаю, каково же это — потерять ее без надежды на новую встречу.

Эта бесценная для меня женщина-тайна появилась в один из обычных дней три полных оборота Кугейра назад, сразу же сделав его событием, что мне не забыть до конца отпущенного века. Одетая странно, в черную ткань, сшитую, скорее всего, для мужчины, с большой бесформенной торбой, она просто сидела на противоположном берегу реки-рубежа и смотрела в сторону Сокровенной земли, как если бы точно знала, что она там находится, хоть для чужака это совершенно невозможно. Удивленная Душа народа велела нам сходить за ней, озадаченно сказав, что ощущает: наша сестра, часть народа, вернулась домой. Но никто из нас не знал и никогда не видел никого, подобного этой незнакомке. Ее светлые кожа и волосы приковали намертво мой взгляд, как только я ее рассмотрел, а внутри встрепенулся, заворочался нетерпеливо Дух, требуя приблизиться быстрее, дотянуться немедленно, ибо ожидание измучило и длилось целую вечность. Но разве я когда-то ждал кого-то вроде нее, если даже не представлял, что люди могут выглядеть так? Но лойфу не обмануть, она затрепетала и распустилась, источая головокружительный аромат безбрежного счастья, едва загадочная незнакомка поднялась навстречу именно мне, абсолютно не замечая рядом брата. Она глядела, широко распахнув свои поразительные глаза — кусочки свободного от облаков неба — исключительно на меня, и по ее светлым щекам с удивительной россыпью золотистых крапинок вдруг потоком полились слезы. И я опешил и стал вопрошать, оскорбили, напугали ли мы ее своим с Аговой видом, или в этом чужая вина, и тогда я готов покарать его. Бросился уверять, что мы не опасны для нее, ведь немудрено испугаться, когда ты такая маленькая и одинокая женщина, а к тебе выходят из ниоткуда два огромных мужчины. Но Софи покачала головой, и в ее взоре не было страха, скорее радость, которую не удержать в себе, и она переливается через край, а у меня самого запершило в горле и защипало в глазах.