«Лисице приказали назвать свидетеля, она указала на свой хвост». Эти два мошенника были постоянными присяжными свидетелями Томаса-эфенди во всех его рассказах.

— Да разве я не верю? — ответил старшина.

Томас-эфенди был зол на Вардана не только за утреннюю обиду, но и за то, что Вардан, где бы ни встретил эфенди, всегда издевался над ним.

— Если я пожелаю, — сказал сборщик, — переверну вверх дном весь мир и тогда докажу этому негодяю, кто такой Томас-эфенди.

— Молод, — заметил мягкосердечный старик, — молодых людей строго не судят. Он не такой плохой человек, как ты думаешь.

Приход Вардана прервал их разговор. Он был бледен и задумчив. Томас-эфенди, разносивший его минутой раньше, как говорится, «поджал хвост» и с присущим ему лицемерием сказал:

— Милый человек, как долго заставляешь ты ждать себя! Ты ведь знаешь, что без тебя Томас-эфенди не съест и куска хлеба.

— Как не знать… — ответил молодой человек и, не глядя на него, сел на свое место.

Во время обеда Вардан говорил мало и выглядел грустным. Всегда веселое лицо его теперь точно потускнело Любовь, рождающая радость и счастье и услаждающая горечь жизни, повергла этого человека в грусть. Он очень мало ел, но много пил, точно стараясь забыться.

Томас-эфенди по обыкновению болтал без умолку. Чего только не рассказывал он о своем прошлом. Все его рассказы должны были доказать, что Томас-эфенди личность весьма выдающаяся. Патриарх Нерсес всегда называл его «сыном». О Хримяне[16] отзывался он не особенно лестно, так как Хримян человек простой и снисходит до бесед с носильщиками из Вана и Муша. Нубар-паша в письмах к эфенди всегда называет его «благородным другом». На берегу Босфора у него есть дворец, который в аренде у англичан, он пожертвовал много денег на Иерусалимский храм, в монастыре св. Иакова ежедневно совершается панихида по его умершей родне, и, наконец, между ним и известным Отяном-эфенди[17] попортились отношения потому, что Отян хотел выдать за него свою дочь, а он, Томас-эфенди, не захотел на ней жениться… Вардан не слушал его, но зато старшина слушал с большим вниманием «Как счастлива будет моя Лала, — думал старик, — если выйдет за человека, отказавшегося от руки дочери Отяна, за эфенди, у которого на берегу Босфора есть свой дворец».

Затем Томас-эфенди начал говорить о политике. Это было время политических движений. Славяне Балканского полуострова боролись за свою свободу. В Константинополе проходила конференция для решения участи славян, и Митхад, этот известный дипломатический фокусник, обнародовал конституцию.

Томас-эфенди, сидя в деревенской ода, предрешал будущую судьбу армян. Говоря о «безумии» славян, осмелившихся восстать против такой добродетельной нации, как турецкая, Томас-эфенди обрушился на армян, — и между ними находятся подобные «безумцы», которые считают гнетом управление турок и мечтают о политической свободе и самоуправлении… Без турок армяне погибнут, так как они не способны сами управлять своей страной, — закончил свою речь эфенди. Тут уже Вардан не выдержал.

— Таким кровопийцам, как вы, всяким сборщикам и подрядчикам, конечно, на руку турок и его беззаконное, несправедливое правление. Вы ловите рыбу в мутной воде, и вам противна правда. Вы любите мрак, потому что воры не любят света.