В связи с катастрофической нехваткой черных вещей от Мариши поступило предложение срочно купить анилиновой краски и выкрасить парочку платьев, но против этого плана я решительно воспротивилась, представив, какую грязь разведет Мариша.

– И по времени мы не уложимся, – втолковывала я ей. – Вещь нужно кипятить, потом полоскать, потом сушить и гладить. Да и то после этого она скорей всего будет в подтеках и пятнах.

В конце концов в девять утра мы примчались на рынок в Апрашку и долго бродили по довольно пустым рядам, на которых только еще начинали раскладывать свой товар торговцы и торговки. Черных вещей было совсем мало, мы два раза обошли немаленький рынок, наконец нам удалось набрать пару трикотажных маечек, причем моя была украшена по подолу вышивкой бисером. Мариша меня заверила, что родственники покойного и сам покойник будут оскорблены моим выбором, а она будет опозорена, так как является моей подругой и в какой-то мере ответственна за мой выбор.

Но сама купила себе мини-юбку, такую короткую, что она совершенно не прикрывала тех самых черных кружевных трусиков и между юбкой и чулками образовался солидный кусок голой Маришиной ноги. Трикотажную кофточку Мариша купила без украшения, но она была ей маловата, и у нее, в смысле у кофточки, было такое декольте, что страшно становилось, как бы Мариша вся в него не вывалилась.

Одетые, как и подобает случаю, во все черное, мы проехали по Невскому, свернули на Литейный и очень скоро оказались на Преображенской площади перед собором, в котором и должно было состояться отпевание несчастного, злодейски убиенного Никаловского.

– Смотри, – ткнула я в бок Маришу, как только она вылезла из машины.

Просто какая-то мистика, но прямо по курсу между нами и собором стоял Колян, о чем-то взволнованно говоривший с Аллой, которая с ног до головы была закутана в черный тюль. Коротышка стоял рядом и рассеянно смотрел по сторонам. То есть рассеянно до того момента, пока не увидел нас. Тут он застыл, словно его громом поразило, а как только немного пришел в себя, помчался словно угорелый нам навстречу.

– Девчонки, – задыхаясь от обуревавших его чувств, залопотал Коротышка. – Мы вам вчера весь день звонили.

Хотели на шашлыки пригласить.

– Вот тебе и залегли на дно, – мстительно шепнула я Марише.

– Мы пришли на похороны друга, – высокомерно сообщила Мариша Коротышке. – Все развлечения откладываются, сегодня мы скорбим.

К нам подошел Колян и вылупился на почти голую грудь Мариши. А Коротышке, тому, по малости своего роста, больше нравилось глазеть на ее ноги.

– А чем вы таким важным занимались? – глубоким волнующим голосом спросила Мариша. – Вы в прошлый раз нас так неожиданно покинули, мы даже обиделись. Сами понимаете, подобные нам женщины заслуживают лучшего обращения.

– Дело у нас было, – прошептал Колян, завороженно глядя на Маришин бюст. – Очень серьезное, – сказал он, с трудом сглотнув слюну.

– И какое? – поинтересовалась Мариша.

– Одного артиста навестить надо было, – сказал Колян.

– Он вам был должен? Удалось вам с ним поговорить? – сурово осведомилась Мариша.