В кармане разгрузочного жилета запиликал спутниковый телефон.

– Это Родник, доложи обстановку.

– Встретился с тенями. Подъезжаем к Гори.

– Мне доложили, что Поплавский ранен, – генерал выдержал паузу, словно давая возможность опровергнуть или подтвердить этот факт.

– Так точно, – кивнул Антон.

– Мне нужно, чтобы вы во взаимодействии с Рыжевым, который принял командование группой на себя, проверили еще один район.

– А Поплавский?

– Вертолет к вылету готов, – генерал вздохнул. – Раненых передадите у блокпоста на шоссе Гори – Тквиави.

– Боеприпасы…

– Все бортом, встречайте, – отрезал Родимов.

Барбара выпрямилась. Держась двумя руками за посох, перевела дыхание. Какое-то время она не чувствовала боли. Однако руки и ноги с трудом сгибались и разгибались. Суставы стали чем-то вроде заржавевших шарниров. Так она стояла, привыкая к новому положению, словно поднялась с постели после того, как была годы прикована к ней.

Хрипы заставили, наконец, вспомнить, что рядом еще один живой человек. Грузин уже не пытался подняться. Он лежал, повернув голову в ее сторону, и вздрагивал всем телом в такт сердцебиению. Она так и не определилась с тем, как относиться к этому человеку. С одной стороны, он солдат страны, на которую напала Россия, чтобы задавить зарождающуюся демократию. И Америка помогает Грузии выстоять перед напором русских. Вот и форма на нем с далекого, но родного для Барбары континента. Если смотреть на него с другой позиции, то он враг. Убил ни в чем не повинного человека и пытался ее изнасиловать. Только сейчас до нее дошло, что если бы он и его дружок претворили свои планы в жизнь, то и ее саму лишили бы жизни. Ведь они прекрасно понимали, чем может для них закончиться такое преступление. Надругаться над представителем прессы, гражданкой США! Неожиданно у нее появилось желание подойти к нему и добить. Барбара медленно двинулась к грузину. Она даже удивилась, как легко и быстро у нее это получилось.

– Позови кого-нибудь! – прохрипел он. – Здесь рядом дорога. Иди, скажи, здесь Гоча.

– Я лучше убью тебя, – обыденным голосом сказала она. – У меня даже ружье есть, – она оглянулась на винтовку, которая выпала при выстреле из рук.

– Я шутил…

– Ничего себе! – она возмутилась. – Скоро ты будешь говорить, что это я напала на вас.

Он закрыл глаза. Барбара вдруг услышала, что Гоча едва слышно, протяжно стонет. Эти звуки делали его похожим на голодного и потерявшегося щенка. Точно так же скулят они, печально и настороженно заглядывая в глаза прохожих.

«А ведь у него наверняка есть дом, семья, родители! – подумала она. – Они не знают, каким он стал сейчас, но наверняка достают по вечерам семейный альбом, где есть детские фотографии. Мать с любовью гладит пальцем изображение карапуза и грустно улыбается. – Барбара вдруг вспомнила, какое чувство в одном из германских музеев у нее вызвал снимок с изображением Гитлера в младенчестве, и усмехнулась своим мыслям: почему, вырастая, они становятся такими?»

Снова используя посох, Барбара присела. Одной рукой попробовала перевернуть грузина на бок. Но у нее ничего не получилось. Она оглянулась по сторонам. Что делать? Ей никогда не приходилось видеть столько крови.