– Да.

– Нина Федоровна, не бросайте трубку, пожалуйста. Я не знаю, поверите вы или нет, но я ни в чем не виноват.

– Я верю тебе, Максим, – прошептала женщина. – Мне Егор все объяснил. Но Анжелу сейчас, по-моему, лучше не трогать. Ты же знаешь, Олег погиб?

– Да, мне Егор сказал.

– Так вот, она почему-то винит тебя.

– Я разговаривал с ним утром…

– Да, да. Может быть, и поэтому. Но мне кажется, что она ходила к Вячеславу Андреевичу.

– К дяде Славе?! Но зачем?

– Мне кажется, она хотела узнать, кто ты на самом деле.

Макс и сам хотел бы это узнать. Он попрощался с тещей, предварительно выяснив планы Анжелы на завтра. Планы были просты: она собиралась сидеть дома. Тесть с тещей уходили на работу, так что можно было спокойно поговорить с женой.

После этих разговоров Максим протрезвел окончательно. Но для того, чтобы скоротать вечер и не завыть, нужна выпивка.

Он подошел к зеркалу и хотел сорвать плащ, но передумал. Снял с вешалки кожаную куртку, посмотрел на бейсболку. Нет, на улице уже темно. Маскировка отменяется. Перед выходом Максим все-таки решился позвонить крестному.

Значит, есть шанс. И надо использовать его на все сто. Он сегодня же убедит Анжелу вернуться домой. Макс был уверен в положительном исходе дела. Умылся в кухне – в ванную он еще побаивался заходить из-за зеркала. Максим вошел в зал и замер. У него были гости. Он медленно осмотрел их. Начал с ближайшей пары слева от него. Максим вспомнил их. Эти женщина и мужчина снились ему, когда он был в Москве. И во сне они представлялись ему его родителями. Сейчас они не очень доброжелательны, и вид у них, будто их через мясорубку пропустили.

Дальше стояла старушка со сгоревшим лицом. То, что это старушка, Максим понял по рукам и цветастому переднику, какие носят в деревнях. За старушкой стоял мужчина в спортивном костюме. Максим узнал его по лицу, схожему с мордой пса. Вместо горла у «спортсмена» зияла кровавая дыра.

Максим прошел дальше. Опять пара. Мужчина и женщина. Очень обгоревшие, но тем не менее Максим догадался, что это те алкоголики, сгоревшие в доме. За ними стояло обезглавленное тело в джинсовой робе. Руки подняли обескровленную голову. Кроткий?! Что с ним случилось?

«Это ты, Макс, все сделал», – раздался в голове мерзкий голос Макса-плохого.

Вера Михайловна стояла рядом с девочкой со сплющенным лицом. Макс узнал девушку по голубой сорочке. Он виделся с ней в Москве. Она нагрубила ему, теперь у нее голова как блин.

Но конец их по делам их.

Хабалов и Бурый стояли лицом друг к другу и держали строительные носилки, наполненные какими-то кровавыми обрубками. Макс подошел ближе к носилкам и заглянул внутрь. Там были фрагменты тела. Оторванные руки, ноги, внутренности. В правом углу лежало лицо (словно резиновая маска) хозяина всего этого добра. Бабурин не сразу, но все-таки узнал Пинчука.

За ними стоял Мигей. Окровавленная наборная рукоятка ножа торчала из горла.

– Я же говорил, как пес подохнешь.

Мигей только усмехнулся беззубым ртом.

Последним стоял Олег Давыдов. Голова его была вмята с левой стороны. Он улыбнулся Максу.