– Убирайтесь отсюда!
– Димон, дай я его размажу… – Здоровяк двинулся к окну, но Сорокин остановил его.
– Если вы не уберетесь, я сам себя размажу по асфальту, – завизжал Генка.
Здоровяк сделал шаг в сторону окна. Генка отошел чуть подальше от открытой створки.
– Дмитрий Михайлович, вы же разумный человек. Если я сейчас упаду… Вы не сможете выйти из подъезда незамеченными. И даже если вас не посадят, то поставят жирный крест на вашей карьере. Диска здесь все равно нет. Никто его не собирается продавать журналистам, я вас уверяю. Просто нам нужно немного денег. Ну, мы же взрослые люди, мы можем договориться. – Генка понял, что охрип.
– Чего ты хочешь? – Сорокин оскалился.
– Сейчас я хочу, чтобы вы убрались из моей квартиры. И не звоните ни мне, ни Ромке. Мы сами с вами свяжемся.
– Кто не хочет горя знать, отступного должен дать. – Теперь слова Сорокина были обращены скорее самому себе. – Ладно. И не тяни с диском.
Семен и Дмитрий Михайлович пошли к двери. Морозов дернулся и снова затих, когда они прошли мимо.
«Вот это я молодец! Семьдесят! Семьдесят процентов мои! Вот так-то, братец Ромка».
И тут случилось то, чего, наверное, и сам Семен не ожидал от себя. Он резко развернулся (настолько резко, насколько позволяла его комплекция) и бросился к окну. Генка уже расслабился и мелкими шажками продвигался к открытой створке. И то обстоятельство, что его сейчас схватят, буквально сбило его с отлива. Да еще и чертовы голуби засрали все кругом. Тоже мне, птицы мира… Время замерло.
И Генка понял, что ни за что не держится, а под ногами пустота. Он в последний раз посмотрел в свою комнату. Что он хотел там увидеть? Перекошенное от злобы лицо Семена? Оскалившегося Шарикова-Сорокина? Или округленные глаза Морозова? Чего бы Гена ни хотел там увидеть, ничего этого там не было. Комната была пуста. И только Жанна Фриске улыбнулась ему с постера в последний раз.
Глава 13
Макс почувствовал, когда это случилось. Он почувствовал, будто его тело сплющило, подбросило и снова сплющило. Кости так болели, что хотелось выть, орать и материться. Все подходило к концу. Его здоровье стремительно ухудшалось. Бабурин знал, что Геннадий Обухов нашел справедливость. Он уткнулся в нее мордой. Максим чувствовал это каждой косточкой, каждым хрящиком. Вот так вот: конец их будет по делам их!
Максим встал с кровати. Несмотря на то что он вчера не пил, тело ломило, голова раскалывалась. Конец близок! Но перед концом я хочу посмотреть в глаза Ларисе.
«Из этого дела только Ларка выгоду и извлекла. Просто занесла и положила на стол конверт».
А кто же еще? Несмотря на то что Анжела не водила с ней дружбы, как, скажем, с Лесей, Ларка была самой посвященной во все дела магазина. Неофициальная должность зама. И тут приходит задание сверху – из неофициального зама перейти в официального заведующего магазином, а для этого и надо всего-то незаметно подложить на стол Бабуриной конверт. Может, конечно, Ларка и знать не знала, что в нем, но Максу, прямо сказать, было наплевать. Если даже подруга, зная о недостоверности этих фотографий, ничего не сказала Анжеле, то зачем ей вникать в чужие трудности? Все преследуют свои цели. А зачем далеко ходить, ведь и у Максима тоже была цель. Он желал всем смерти.