С первых дней этого «неповторимого» путешествия Сегюр мечтает найти наилучший способ для выполнения своего задания, состоявшего в заключении торгового договора, в то время как Фитц-Герберт старается убедить императрицу в преимуществах, которые она получит от сближения с Англией, а Кобенцль настаивает на необходимости полного совпадения взглядов между Россией и Австрией. К счастью для Сегюра, на его стороне в этом деле симпатии Потемкина. Однако князь Таврический редко поднимается на борт судов. Его работа, а ведь он был режиссером всего этого спектакля, заставляет его большую часть времени находиться впереди флотилии и устанавливать декорации. Однажды, оказавшись на одном корабле с Сегюром, он заставляет его быстро набросать памятную записку о положениях предполагаемого договора. Таким образом, говорит он, появится возможность сегодня же вечером показать его императрице. Сегюр в восторге от представившегося ему случая, но вдруг замечает, что его слуга отлучился и унес с собой ключ от письменного стола. Ну да ничего страшного: он попросил Фитц-Герберта одолжить ему на время шкатулку с письменными принадлежностями. Ни о чем не догадываясь, тот выполняет просьбу, и вот – пером английского посла и на его же почтовой бумаге Сегюр пишет проект договора, заключению которого его британский коллега противится всеми силами. Вскоре договор будет подписан, а Фитц-Герберт, узнав, при каких странных обстоятельствах он был подготовлен, как истый джентльмен, посмеялся над своей дипломатической неудачей.

Караван судов продолжает медленно и торжественно спускаться вниз по Днепру. Разместившись в ярко украшенных барках, оркестры играют быстрые, веселые мелодии. Корабли часто пристают к берегу, чтобы государыня и ее гости смогли поближе увидеть пеструю толпу обожателей Ее величества. Фасады домов украшены гирляндами и коврами. Все вокруг ликуют, смеются и приветствуют императрицу. Вид такой, что в России живут только счастливые люди. Всех людей с неблаговидной наружностью загнали в глубь территории, а хижины-развалюхи загорожены легкими деревянными свежепокрашенными постройками. Это те самые «потемкинские деревни», о которых принц де Линь спрашивал, есть ли у них крыши, двери, окна и есть ли в них жители. Во всяком случае, можно было видеть и что-то настоящее – величественный пейзаж, голубое небо, солнце, степь, усыпанную цветами. Иногда группы конных казаков вдруг откуда-то появлялись и начинали бешеную скачку и конные игры, причем с такой лихостью и ловкостью, что путешественники раскрывали рты от изумления. Но позвольте, уж не тех ли же самых воинов, только в другом наряде, мы снова видим на следующей остановке? Да, участники массовки передвигаются вместе с кораблями.

Целые деревни вдруг появляются из небытия. Ночью группы рабочих прокладывают дороги, которые послужат только один раз, создают сады, по которым только один-единственный раз скользнет чей-то взгляд.

«После проезда императрицы всех этих несчастных снова разгоняли по их хибарам, – пишет Ланжерон, – и многие умерли из-за таких переездов».