Покончив с уборкой, мальчик отмыл руки – на этот раз чистой питьевой водой.

А дождь и не думал затихать. Наоборот, поток всё усиливался, угрожая выйти из берегов каменного жёлоба и залить пол. Зато в камере стало чище, и дурной запах почти исчез.

Генри тем временем пытался заговорить с Патчем. Он искренне считал, что его сосед понемногу сходит с ума – постоянно разговаривает сам с собой и даже – Господи, избави! – иногда смеётся.

– Да нормально всё со мной, – отвечал Патч на расспросы Генри, но тот не унимался.

– Я просто волнуюсь. Я уже спросил тут кое-кого, может, они знают, что с тобой, но никто не ответил. Мы только прозвище тебе придумали.

– И какое же?

– Ну, мы назвали тебя Безумный Флейтист.

Патч рассмеялся в голос, что ещё сильнее напугало Мутного Генри.

Дождь лил два дня.

Патч тем временем всё лучше играл в «Лису и сов». Поначалу Рен разбивала его за десять ходов, теперь же он не давал ей спуску всё дольше и дольше. Однажды совы, которыми играл Патч, даже захватили четырёх кроликов, и мальчик захлопал в ладоши от радости.

После особенно сильной грозы, гремевшей до рассвета, дождь наконец кончился. В подземельях воцарилась непривычная тишина, а по желобку в камере бежал едва заметный ручеёк.

Вдруг в этой внезапной тишине раздались голоса заключённых. Они звучали в коридоре, причём всё громче и громче. Посадив Рен на плечо, Патч подошёл к щели.

– Генри? – позвал он. – Что происходит?

– Дождь залил нижние уровни подземелий, – ответил Генри, – так что, пока вода не уйдёт, тамошних сидельцев разместят здесь.

Патч услышал шаги. На секунду он подумал, что это Эрнер, но неизвестный остановился возле камеры Генри. Вот и к нему пришли гости.

– Генри Трю! – позвал голос.

– Да? – ответил Генри.

– Собирай вещи, пойдёшь на уровень выше. – При этих словах другие заключённые загалдели в своих камерах: им тоже хотелось повыше.

– Всем молчать! – рявкнул стражник. – Вы все остаётесь здесь.

Послышались стоны разочарования.

– Мы переводим сюда заключённого из затопленной камеры, – пояснил стражник, – а вы, если не успокоитесь, останетесь без обеда. Трю, пошевеливайся!

– Сейчас, только вещи соберу, – отозвался Генри и наклонился к щели. – Патч! Слышал? Меня повышают! Отправляюсь наверх, пока вода не уйдёт. Может, там и останусь!

– Я буду скучать по тебе, Генри, – ответил Патч. – Удачи там, наверху!

– Благослови тебя Господь, Патч. Уверен, кого бы вместо меня ни привели… – тут Генри будто осёкся, но Патч всё понял, – всякий заключённый с нижних этажей будет не самым приятным соседом.

– Не волнуйся за меня, Генри, – подбодрил его мальчик и посмотрел на Рен, которая явно нервничала. – И ты не волнуйся, – сказал он ей тихонько, – хуже точно уже не будет.

Но вскоре стало ясно, что хуже вполне может быть.

Спустя примерно час Патч услышал лязганье кандалов и крики других узников.

– Кого это ты нам ведёшь, а? Нам тут всякие отбросы не нужны!

Возле камеры Мутного Генри лязг прекратился. Патч и Рен слышали, как открылась дверь, и вместе подошли к щели. Луч света из узкого окошка упал на заключённого, который остановился в самом центре камеры.