Данара с киборгом замолчали. Даже не стали уточнять, что такое «факс». А я сам не мог объяснить, почему использовал именно этот термин. Наверное, потому что прикольно звучит.

– Дождёмся, когда повозка скроется из виду, и топаем дальше.

Телега исчезла за поворотом. Мы вылезли из кустов, вновь вышли на дорогу.

– Что же такое он вёз? – заинтересовалась Данара.

– Трупы, – сказал киборг. – Я разглядел.

– Хочешь сказать, что он вёз тела на кладбище?

Никакого кладбища по дороге нам не попадалось, да и выглядела эта версия весьма сомнительной. Я хотел ответить, но в этот момент почувствовал знакомые эманации. Пазл сложился.

– Поле Смерти. Вот куда едет труповозка. Они специально его подкармливают!

– Зачем? – не понял киборг.

– Чтобы задобрить. Сами справиться не могут, вот и идут на ухищрения.

– Раз тут появилось Поле Смерти, значит, что-то его привлекло.

– Ты знаешь ответ, – горько усмехнулся я. – Их как магнитом тянет туда, где погибло много людей.

– Хочешь сказать, что псионики – психи, которые устраивают массовые казни? – спросила Данара.

– А у тебя есть какие-то сомнения? – удивился я.

– Нет, конечно.

Киборг упрямо закусил губу. Я понял, что попал в болевую точку. Сержант снова встревожился за судьбу своих друзей.

– С Нечаем и Вышатой всё в порядке, – заверил я.

– Откуда ты знаешь?

– Чувствую, – соврал я.

Лицо Сержанта по-прежнему оставалось хмурым. Ну да, откуда здесь взяться лишней радости? Вот разберёмся с псиониками, выручим своих и тогда…

– Похоже, их лагерь близко, – сказал я. – Удваиваем осторожность.

Люди, если их много, всегда оставляют после себя массу следов. Особенно если речь идёт о крупном поселении. Мусор, вырубленный лес, проторенные дороги… По всем признакам ясно – мы на верном пути.

И всё же дураками псионики не были. Мы едва не нарвались на дозорный пикет. Если бы не моментальная реакция киборга, нас бы мигом спалили.

В дозоре находилось трое: тип в балахоне и двое мутов, которые не столько высматривали врага, сколько подобострастно заглядывали в глаза псионику.

Я принял решение часовых не трогать, а обойти их, сделав небольшой круг. К счастью, растяжками здесь не баловались – видимо, испытывали проблемы со взрывчаткой, минных полей не имелось, да и элементарная сигнализация вроде жестяных банок на верёвках тоже не была предусмотрена. Понятно почему – псионики полагались на ментальное сканирование. Если бы не блок, установленный Алиной, нас бы уже давно обнаружили.

Если первый пикет хоть как-то маскировался, второй находился на открытом пространстве. Тут было сразу два псионика и шестеро рабов. Псионики лежали на пригорке, а рабы копали котлован для отхожего места.

Ни те, ни другие не подозревали о нашем присутствии. До поселения уже было рукой подать. Я стал разглядывать его через трофейный бинокль, захваченный в закромах Доцента.

Для своей базы псионики выбрали бывший пионерский лагерь. Вернее, в моё время официально эти учреждения назывались как-то иначе, если не изменяет память – детским оздоровительным лагерем, но традиции советских времён оказались прочны, и в народе их по привычке звали пионерлагерями.