Никогда не забуду, с какой доброжелательностью они ко мне относились. А я всегда смотрела на них снизу вверх, с придыханием, как на моих учителей. Потом я говорила Нелли: «Вы же не знаете, что я вас очень люблю». Она смущалась: «Господи, да за что меня любить?» – «Я вас люблю ещё с того краснодарского спектакля…» И всегда, что бы ни говорила Нелли, а она говорила жёстко и очень точно, я принимала. Очень часто я от неё слышала, что халдизм – это ужасно. Ну, я опаздывала – и ничего не могла с этим поделать…

А Варвара Сошальская оставалась до конца моей подругой. Варвара была петербурженка, красивая женщина, очень умная. Она курила, играла в преферанс. Я бы сказала, она была не бытовая женщина.

Она очень ко мне хорошо относилась, даже любила меня, потому что я ей нравилась как артистка. Пожалуй, это главное. А я всегда к ней тянулась. Её судьба в театре могла сложиться иначе, но она была одного возраста с Верой Марецкой и одного амплуа. Поэтому Варвара, конечно, была обездолена. Все лучшие роли играла Марецкая. И редко Варваре выпадало играть вторым составом с Марецкой, потому что Вера Петровна своих ролей не отдавала, у неё были все первые роли. И у Варвары всегда было ощущение какой-то несправедливости.

Она, между прочим, была первой героиней у режиссёра Радлова. Когда началась война, они работали на юге. В марте 1942 года они вместе с театром были эвакуированы в Пятигорск. В августе немцы заняли город, и часть труппы вместе с Радловым и его семьёй оказалась в оккупации. Варваре Сошальской удалось выскочить, она успела уехать.

В феврале 1943 года немцы отправили театр в Запорожье, затем в Берлин и, в конце концов, на юг Франции. После окончания войны Радловы переехали в Париж.

В 1945 году им предложили вернуться в СССР. Они поддались на обещания, приехали на Родину, не зная, что работу при немцах им не простят. С Радловыми обошлись так же жестоко, как и с другими советскими людьми, имевшими несчастье оказаться в оккупации или в плену.

Их арестовали, обвинили в измене Родине и сотрудничестве с оккупантами и отправили на 10 лет в лагерь под Рыбинск. Анна Радлова умерла в заключении в 1949 году, Сергея Радлова освободили в 1953, но он был поражён в правах. Ему было запрещено проживать в Москве и Ленинграде. Радлова реабилитировали в 1957 году.

Но и на Варваре Сошальской эта история отразилась. После войны она оказалась не у дел, и её взял Завадский. Он совершал благородные поступки.

У Варвары был красавец сын Володя Сошальский, который дружил с Евстигнеевым. Варвара так любила Володю! Это что-то! У неё всегда был прекрасный стол, она пекла фантастические пирожки. Она жила в маленькой квартире, получала небольшую зарплату, но её гостеприимство поражало. Оно у неё было не московское, а петербургское.

Варвара была из дворян. Она мне рассказывала, что у неё папа и двое братьев ушли в Белую армию и погибли в Гражданскую войну. И они с матерью – та тоже была писаная красавица, звали её Тамара, – остались вдвоём.

Мама Варвары помнила Распутина. Когда она проходила мимо него, он делал попытки подкатиться. Ведь Распутин ни одну красивую женщину не пропускал. Но с Тамарой у него ничего не получилось.