Соболев опять посмеивался в трубку, похоже.

— В общем, убедил меня Слава. Или я его в том, что непричастен к нападению. Но, вообще, шутки с ним лучше не шутить. Ему и моя-то помощь тогда была нужна только номинально, чтоб тыл прикрыть. А так… — Валентин не вмешивался во время пауз, которые случались в рассказе, стараясь получить как можно больше информации о своем непростом клиенте. — Заручившись моей поддержкой больше в финансовых и юридических, скажем так, вопросах. Он в одиночку (или, как я подозреваю, вдвоем все с тем же Федотом), взял под контроль весь наш местный криминал, устранив тех, кого сам после себя и оставлял. Переиграл все, вывел на главные позиции тех, на кого никто и не ставил среди братвы, шум такой устроил, что никто в стороне не остался, а потом заявил, что не собирается возвращаться и ничего, кроме того, что его было, ему и не надо. Гудели все, но он, черт знает, чем их прижал, волей, что ли, все свои старые объекты вернул. Так что шутить с ним точно не стоит, — подвел итог Соболев.

Валентин и не собирался, вроде бы. Да и после этих недель, когда чета Боруцких ходила к нему ежедневно, был целиком и полностью согласен с таким мнением Константина. Потому и радовался, что они оба прислушивались к его советам, что не всегда отличало подобных людей, и Агния шла на поправку.

Агнии не снились кошмары о том, что происходило с ней за последний год. Валентин Петрович несколько раз интересовался этим, и она всегда искренне отвечала — нет.

Вернее, бывало, конечно, но редко и обрывочно, смутно. Так что об этом и вспоминать не стоило. Может быть потому, что Шамалко почти сразу стал давать ей наркотики, но Агнии чаще снилось что-то хорошее о ее прошлом. И тем мучительнее было для нее пробуждение по утрам.

Однако сейчас она рывком села в кровати, ощущая, что задыхается. Сердце колотилось в груди, а на лбу выступила испарина.

— Что случилось, Бусинка? — Вячеслав подорвался следом за ней, спасибо, пистолет с тумбочки не схватил, но тут же через прищур начал всматриваться в лицо Агнии. — Приснилось что-то? Плохо?

Было видно, что муж еще сам не до конца проснулся, тем не менее, он тут же осмотрелся и постарался сориентироваться в обстановке и состоянии Агнии. Это заставило ее улыбнуться.

— Нормально. И правда, приснилось, просто… — ее голос затих, потому как она сама не знала, как описать то, что привиделось.

— Что приснилось? Кошмар?

Был ли этот сон кошмаром? Нет, вероятно, никто бы не назвал его так. Но с другой стороны, он причинил ей такую боль, что никаким другим определением и язык не повернулся бы этот сон назвать.

Ей снился дом. Тот. Старый дом. Она сидела в кресле на веранде, наблюдая за тем, как носится во дворе Плюх, оглашая окрестности басистым лаем. Вячеслав находился рядом с ней, сидел на покрывале, расстеленном на полу прямо у кресла. И с улыбкой внимательно следил за тем, как то и дело оглядываясь на них, заливаясь веселым смехом, ползком подбирался к ступеням толстощекий малыш с темными карими глазами. Словно проверял: видят ли родители, какую каверзу он задумал? Удастся ли ему сползти, добраться до веселящегося пса? Или родители перехватят его на первой же ступени, как и случилось предыдущие два раза…