— Да и у Соболя к тебе еще пара претензий, мы с тобой еще вернемся к этому, — удовлетворенный видом ожога, Боруцкий отбросил окурок на пол. — Но сейчас к моему счету…

Они не сказали ей, куда Вячеслав уехал. Точнее, ее мужчины пытались что-то смутно объяснить про бумаги, которые следует переоформить, про договоренности с Соболевым, которого Агния знала лишь понаслышке. Но, несмотря на все эти «пояснения», она на все сто процентов была уверена, что точно знает, куда поехал ее муж. Взгляд Вячеслава, который он так старательно от нее прятал…

Агния не знала, каким образом ей удается держать себя в руках. Хотя, разве ей это и правда удавалось? Вот уже несколько часов подряд она сидела в ванной их спальни, завернувшись в одеяло, несмотря на летнюю жару, и крепко держала в кулачке кольцо Вячеслава, которое так и осталось у нее.

Федот заходил несколько раз, пытался с ней о чем-то говорить. Звал играть в бильярд и заманивал обедом. Пока она, обвинив друга в том, что отпустил Вячеслава одного, не закрыла, наконец, двери на защелку.

На ее упреки Федот не ответил. Зато пригрозил выломать двери, если Агния немедленно не откроет. И ему по фигу, даже если она не одета. В голосе друга звучала настоящая угроза. А еще — страх. То чувство, которое Федот, наверняка, испытывал нечасто.

Агния была одета. Но что это меняло?

Она не ответила на ультиматум. Внешний мир сейчас не задевал ее. Но эта была и не та апатия, с которой Агния так долго боролась. Ох, сейчас она бы даже обрадовалась той отупляющей серости. Но неконтролируемый первобытный страх за самого родного и близкого человека не оставлял ей ни единого шанса.

Федот все бубнил и бубнил за дверью.

Агния продолжала сидеть на полу, лишь время от времени поднимаясь, чтоб засунуть замерзающие ладони под горячую воду и умыться, в жалкой попытке изгнать эту изморозь у себя изнутри.

Она знала, что Федот боится за нее. И да, он пытался помочь ей, отвлечь. Кажется, сидел под дверью с другой стороны и все еще о чем-то говорил, говорил, говорил, добиваясь какого-то ответа от нее, а она все равно не могла на этом сосредоточиться, испытывая дикий, неконтролируемый ужас от одной мысли, что может опять потерять мужа. И на все уговоры Федота отвечала только одно:

— Почему ты не поехал с ним?

— Блин, малышка, ну ты же понимаешь, что он тебя бы никому другому не доверил! — с какой-то беспомощной злостью, вдруг гаркнул Федот с той стороны двери после очередного раза. — Думаешь, я тут от радости торчу, что Боров сам поперся?! Только Славку хрен переспоришь! — судя по грохоту, он с размаху ударил по двери. Вслед за чем последовал поток мата, видно, выплескивавший все переживания самого Федота.

Агния верила. И знала. И понимала. Всех: и Федота, и даже Вячека. Она слишком хорошо знала своего любимого, чтобы решить, будто он сможет оставить все и жить дальше, не отомстив. Но это не помогало ей избавиться от своего внутреннего ада. Потому и не могла она сейчас выйти отсюда и с милой улыбкой заверить друга, что все хорошо, и лишь сильнее сжимала кольцо. Настолько, что грань металла уже начала продавливать кожу ладони.