Не уверенный, что сможет в этот момент сказать что-то, не выдав эти чувства, он просто наклонился и прижался своим ртом к этим смеющимся губкам. И по фигу ему было, что малышка, высвободив руку из его захвата, обняла его за шею, по ходу, измазывая этой розовой краской и затылок, и волосы, и щеки Вячеслава. На здоровье. Даже больше ее баловства, его обрадовало то, как легко она откликнулась на его движения, как потянулась к нему в ответ, буквально забравшись на колени Вячеслава. Отклонилась на секунду, вновь порадовав его своей улыбкой, и еще зачерпнула краски из банки. И снова провела по груди, только теперь вниз. А потом и вовсе забрал под футболку, похоже, «рисуя» уже по коже Вячеслава.

Хулиганка.

— Я, вообще-то, точно покупал и бумагу, — невозмутимо заметил он, надавив на плечи смеющейся малышке, заставляя ее опуститься на пол спиной. И сам навис сверху. — Где-то тут точно должны быть листы. — Он сделал вид, что осматривает кучу всякой дребедени.

— Обязательно поищем, — прошептала малышка, покрывая короткими и жадными поцелуями его шею, отчего сама измазывалась в эту же дурацкую краску. — Но потом, позже, — прищурившись, она заставила его вновь наклониться к ней, и стащила футболку Вячеслава.

Потом, так потом. Он точно был не против. Не мог же он мешать заниматься жене рисованием, коли это именно то, что ей «доктор прописал».

О том, что Федот приедет вечером они договорились еще днем, Боруцкий набрал Андрюху сразу после того, как связался со своим человеком, наблюдающим за Шамалко. Слишком хорошие тот сообщил новости, чтобы медлить. Но, сказать по правде, ко времени, на которое они договорились, он уже прилично отвлекся. Не забыл, но это все сильно отодвинулось.

И все-таки, Вячеслав заставил себя спуститься вниз, оставив задремавшую Бусинку в спальне, хотя больше всего ему хотелось бы лежать рядом, наблюдая за сном малышки. Но Федот-то был не в курсах об этих его желаниях и планах и приперся, как было договорено.

Спустившись на первый этаж, он велел все еще не освоившейся и явно остерегающейся его домработнице принести в кабинет кофе для Федота и чай себе. Махнул другу, как раз заходящему в двери и повернулся, направившись к своему кабинету.

Но Федот, вопреки ожиданию Вячеслава, не двинул сразу следом, а как-то сдавленно прыснул:

— «Вызывает антирес и такой ишо разрез:», слышь, Боров, чего это у тебя вся спина, как у поросенка недорезанного, розовая?

Вячеслав остановился, обернулся и нахмурился с некоторым недоумением: он был в душе, точно как и Агния. И, по правде сказать, от одной мысли о том, как ее ладошки скользили по его коже, спускаясь вниз, смывая мыльной пеной с него краску, как ее губы повторяли путь пальчиков, щекоча, дразня, испытывая выдержку. Так что, в конце концов, он и не выдержал и, распластав жену на кафеле, обоих отвлек от мытья.

У него даже сейчас горячая волна прошла по позвоночнику от этих воспоминаний. Что ж, они точно тогда увлеклись и вполне могли пропустить какие-то участки. Только ему это было по фигу, как и ехидство друга.

Главное, что его малышка сама потянулась к нему, и это после того, как считала себя чуть ли не недостойной Вячеслава.