И сколько потом они оба: и он сам, и Федот, корили себя, что уступили ей.

Хотя, кто знает, что и как вышло бы? Может, просто не стоило отвечать на звонок того гребанного Стаса, который принялся всеми правдами и неправдами доставать Бусинку, когда узнал от Михаила, что она отказывается от пения. Этот пацан все названивал и названивал, теребя его малышку и капая ей на нервы, все уговаривал Бусинку не бросать петь. Тыкал ей какие-то новые песни. Так, что в итоге не выдержав, Агния решилась рассказать тому, кого считала все эти годы своим другом, о своем положении. Хотя сам Вячеслав был больше склонен с ним «поговорить», чтоб пацан все понял и отвалил…

Вячеслав вновь подскочил на ноги, не в силах усидеть спокойно, вспоминая это все. Глянул на время, пытаясь отстраниться и оставить прошлое в прошлом, как обещал утром жене. Агния торчала в кабинете уже полтора часа. Больше, чем он мог спокойно выдержать. Вячеслав уже собрался было вломиться в этот долбанный кабинет. Но до того как он успел подойти, двери распахнулись, и на пороге показалась Бусинка.

Вячеслав напряженно всмотрелся в лицо жены, пытаясь понять все то, что происходило без него. Малышка же улыбнулась, встретившись с ним глазами. И Вячеслав не мог не порадоваться этому, несмотря на то, что видел, каких усилий Агнии стоила эта улыбка. За спиной малышки маячил психотерапевт. И судя по взгляду, дядька намекал Вячеславу, что хочет теперь побазарить с ним.

На секунду обняв малышку, Вячеслав прижался губами к ее виску:

— Ты нормально? — тихо и хрипло уточнил он у жены.

— Терпимо, — чуть шире улыбнулась его Бусинка. — Справлюсь.

Она еще и успокаивала его. Блин.

Вячеслав снова жадно поцеловал ее кожу:

— Подожди меня, лады? — так, словно бы думал, что малышка может уйти, попросил Вячеслав.

Оглянулся, глазами приказав охранникам быть начеку. И пошел к психологу. Но двери кабинета прикрыл лишь наполовину, продолжая следить за обстановкой в холле.

— Ну? — не поворачиваясь к психологу, потребовал отчета Вячеслав.

Но тот, похоже, не торопился отвечать. Наоборот, сам принялся доставать Вячеслава:

— Ваша жена поет дома сейчас? После того, как вернулась?

Психолог не смотрел на Вячеслава, он специально обернулся, чтобы проверить, что тот имеет в виду. Дядька перебирал на столе какие-то бумажки.

— Нет, — Вячеслав снова отвернулся к двери, наблюдая за Агнией, напряженно замершей на самом краешке кресла. — Она ни разу не пела после того концерта, с которого я ее выдернул.

— А вы ее просили?

Вячеслав молча кивнул.

— Агния отказалась?

— Она сказала, что пока не хочет, — Боруцкий цокнул языком, не чувствуя себя свободно в этой непривычной ситуации.

Психолог задумчиво помолчал, вышел из-за стола и подошел ближе к Вячеславу:

— Очевидно, после всего случившегося, для нее пение — травмирующий фактор. Еще одно, к чему ее принуждали против ее воли и желания.

Вячеслав промолчал.

— Однако, ей необходимо какое-то занятие, которое позволит Агнии выразить себя. Дать выход всему, что она держит в себе. В какой-то мере заменит пение, пока Агния не считает для себя возможным петь. — Психолог помолчал минуту. Серьезно глянул на Вячеслава. — Правда, вы должны учитывать и то, что она может никогда не посчитать себя готовой вновь петь.