Ну, я на будущее планировала придумать записку. Евсей парень шустрый, потребовал не ждать. Срочно надо ему новое желание.
А потом скажет, что я только верю?
Да конечно, совсем по нему не заметно.
До дома возвращаемся бегом. Торопимся срочно закрепить новое желание о нас. Братья Сомовы отвлекают и ржут. Но мы не сбиваемся, пишем.
— Ну вы даете! Это кто же в такое поверит? — громче всех Гордей заливается.
— Не поняла? Что значит «кто»?! — к нему Майя подходит, руки в боки упирая. — А ничего, что твое желание из шара сбылось? Или забыл как?
Гордей в лице меняется, забегали глазища.
— Любимая, такое не забудешь, — обнимает свою девушку. — Это они сомневаются, но ты-то знаешь, кто больше всех верит.
Евсей прогоняет братьев подальше от нас. Прячет в карман листочек с желанием. Все просят дать посмотреть. Но мы-то умеем быть тайной парочкой. Отшучиваемся. И я вижу по Арине — подруга, конечно же, и так догадалась.
Посиделки заканчиваются поздно. Болтаем, угощаемся тортом. Кажется, что и не было вчерашнего дня, моего отчаяния, страха потери. Наверное, помня подлость кузенов, особенно хочется быть к Евсею поближе. Ведь он тот, кто злился, но верил мне. Верил!
Арина, зевая, сообщает, что дверь оставит открытой. Уходит спать. Раньше нее испарились Платон и Амелия. За ними Гордей закинул Майю на плечо и уволок. Так мы остаемся в столовой одни.
Я же всегда ночую у подруги, когда попадаю в дом Сомовых. Только сейчас получаю еще одно предложение…
— Давай ко мне поднимемся, Лизок? Ты давненько туда не заглядывала.
Ну да, после погрома не довелось.
И вообще!
— Ты же сам мне запретил к твоей берлоге приближаться?
— Раньше ты не слушалась и все равно лезла, — посмеивается, прижимая к себе.
— И что? Не боишься, что я там все вверх дном переверну?
Вообще-то, не собиралась, но мало ли…
— Не-а, боюсь, что я тебя не выпущу оттуда.
— Тогда… — специально тяну, наблюдая за его напряжением. — Тогда я хочу к тебе заглянуть. Но боюсь, что потом ты не выгонишь.
Евсей только и рад, как оказалось. Подхватывает на руки и к лестнице несется. Я смотрю в его жгучие карие глаза, не замечая ступеней. Мелькает сбоку фон, но вижу только нас.
В берлоге осталось все по-прежнему. Но мы усиленно делаем вид, что я должна была сюда попасть всего лишь в гости. Даже получаю чашечку капучино. Про себя отмечаю, как хорошо, что шампунь не подали из кофеварки.
Только совсем не до напитка становится, когда я теряю голову от поцелуя. Тянусь продлить еще и еще. Мне кажется, или мир остановился вокруг? Каждое прикосновение Евсея будто жжет. Опаляет и дразнит.
— Ты моя сладкая девочка, только моя, — он доводит до дрожи словами и снова целует.
Что мною движет, так это желание. Такое невозможно обуздать. Скрыть. Да я и не пытаюсь. Мой первый настоящий парень, моя первая любовь. Плавясь в ласках его рук, я горю и хочу, хочу, хочу… всего только с ним, с единственно любимым.
— Лизок, — хрипло шепчет, поправляя футболку на мне. — Ты можешь остановить меня… Не думай, что тороплю.
Хвост сопротивляется. Требует уже поторопиться!
Так и орет из штанов: сколько можно?!