Калле усмехнулся. Потом огляделся, пытаясь обнаружить ещё какие-нибудь следы дяди Эйнара. Через маленькие окошечки в подвал проникал скудный свет, но его было слишком мало, чтобы осветить все углы и закоулки. И, кроме того, кто сказал, что дядя Эйнар был только в этой части подземелья, расположенной ближе всего к лестнице? Подземелье велико. Тёмные коридоры расходятся во все стороны… Нет, Калле вовсе не горел желанием продолжать поиски под мрачными сводами. Да и как это сделать – всё равно нечем освещать себе путь.

Одно было абсолютно ясно: дядя Эйнар не получит обратно свою отмычку, это Калле решил сразу. Правда, совесть пыталась возражать, говоря, что нехорошо присваивать чужое, но Калле быстро заглушил эти доводы. Зачем дяде Эйнару отмычка? Кто знает, какие ещё двери он собирается ею открывать? И если Калле прав в своём предположении, что дядя Эйнар тип подозрительный, то он сделал, в сущности, доброе дело, забрав у него отмычку. И наконец, слишком уж было соблазнительно оставить её у себя. Они с Андерсом и Евой-Лоттой могут здесь устроить свой штаб и даже – кто знает! – выведать, что тут делал дядя Эйнар.

«А это самое важное», – решительно сказал себе Калле.

Он уже собирался уходить, как вдруг увидел у подножия лестницы маленький белый предмет. Калле быстро наклонился и поднял его. Это была жемчужина, белая сверкающая жемчужина!

Калле развалился под грушей. Ему хотелось подумать, а в таком положении думалось лучше всего.

«Конечно, не исключено, что жемчужина лежала там ещё со времён Карла XII. Какая-нибудь растяпа дворянка побежала в погреб за бутылкой пива да и обронила там своё жемчужное ожерелье, – рассуждал знаменитый сыщик Блюмквист. – Но вероятно ли это? Когда расследуешь загадочное происшествие, – продолжал он, повернувшись на бок, чтобы видеть глаза воображаемого собеседника, – надо всегда исходить из вероятности. А вероятность говорит за то, – знаменитый сыщик с силой ударил кулаком по земле, – что эта жемчужина не лежала там со времён Карла XII, потому что за столько лет обязательно нашёлся бы какой-нибудь глазастый парень, который подобрал бы её до меня. Кстати, если жемчужина лежала здесь позавчера, когда мы сюда приходили, то такой наблюдательный молодой человек, как я, должен был её увидеть. Тем более что я довольно тщательно обследовал землю. Ну, что вы, – он сделал рукой отрицательный жест, обращённый, очевидно, к восхищённому собеседнику, – это же азбука сыскного дела, ничего особенного! Итак, какой вывод напрашивается сам собой? Скорее всего, жемчужину потерял так называемый дядя Эйнар во время своего ночного посещения развалин. Разве я не прав?»

Воображаемый собеседник, очевидно, не возражал, ибо знаменитый сыщик Блюмквист продолжал:

«Могут, конечно, спросить: видел ли кто-нибудь дядю Эйнара с ожерельями на шее? Может быть, он весь так и сверкает жемчугами и драгоценностями? – Знаменитый сыщик решительно хлопнул рукой по земле. – Разумеется, нет! А потому, – он взял воображаемого собеседника за лацканы пиджака, – если этот дядя Эйнар бросается жемчужинами, то я вправе считать это крайне подозрительным обстоятельством, не правда ли?»