— Все это было давно известно мне, ангел мой. О пощаде забудь, я не поп и не Верховна Рада. А ну, приведи себя в порядок! — Сам сел на скамейку, поморщился. Он был похож на пресытившегося кота, в когти которого попала неосторожная мышь. Зубан поправил одежду, мельком глянул на топчан у противоположной стены. Ноги его не держали. Молча, как рыба, заглатывал он воздух и ошалело глядел на своего мучителя. Тот наслаждался видом Зубана. Но сесть ему не предложил. Он ждал, когда «мышь» придет в себя.

— Ладно, садись, — наконец смилостивился Коломейский. Зубан робко ткнулся на край топчана. Рябой еще выждал минутку и проскрипел:

— Своими безрассудными поступками ты плановал убить сразу двух зайцев: обвести меня со Стефаном. Но от нас тебе не отвертеться, как собаке от хвоста. Зря ты, ангел мой, плевался против ветра, ведь обгапал не нас, а себя. На себя и пеняй. А не приходило ли в паршивую твою голову, что мы давно наблюдаем за этим местом, что усадьба может понадобиться нам? Конечно, нет. Иначе ты не сунул бы сюда своего поганого носа… — Он положил на скамейку пистолет, который крутил все это время на указательном пальце, и продолжил, смакуя каждое слово: — Тебе придется покинуть этот райский уголок. Ты здесь не ко двору… Но об этом у нас будет отдельный разговор. В этом доме, я знаю, есть хороший подвал. Его нужно будет оборудовать под бункер. Этим и займешься. Завтра ближе к ночи на усадьбу прибудет боевик Осадчий. Встреть его. Он разъяснит, что и как нужно делать. Не пытайся ослушаться его или своевольничать. Агитации больше не будет, скидки тоже. — Коломейский кинул стремительный взгляд в маленькое оконце. — Узнай, ангел ты мой, нет ли кого во дворе. Мне пора.

Не веря тому, что на сегодня экзекуция окончилась, Зубан встал. В дверях он интуитивно оглянулся: ждал пулю в затылок.

Увидев из кухни, как Коломейский втолкнул Зубана в кладовку, Марина насторожилась: «Что бы, это значило? Кто этот рябой и почему так бесцеременно обращается со сторожем?» Любопытство взяло верх. Она вытащила из шкафа кастрюльку с остатками супа и вышла во двор. Лучик был заперт в конуре. Почуяв своего, он заскребся и жалобно заскулил.

— Сейчас, сейчас, — успокаивала Марина собаку, нагибаясь, чтобы открыть дверцу. Она оглядела двор и заметила еще одного незнакомца, затаившегося за деревом. Он держал наготове автомат, всматриваясь в сторону кладовой.

Марина вылила суп в алюминиевую чашку, выпустила собаку, выждала, пока пес покончит с едой, вернулась к себе. Все это она проделала медленно, не торопясь, превозмогая вдруг охвативший ее страх. Оказавшись в своей комнате, накинула крючок и села в дальний угол. А вдруг эти пришельцы заглянут и к ней на огонек?.. Томительно тянулось время. На дворе сгущались сумерки. В коридоре послышались шаги. Марина на цыпочках подошла к печке и за ней нащупала завернутый в тряпку браунинг. Положила его себе за халат, вновь села на кровать и стала ждать. Кто-то грузный прошел мимо ее двери, и скоро в коридоре все стихло. Всю ночь она не смогла сомкнуть глаз, ожидая визита непрошеных гостей.