Через некоторое время, когда Октавиан со своим могучим войском уже пересек Канопский рукав Нила и был совсем недалеко от Александрии, Клеопатра призвала меня во дворец, и я отправился к ней. Я нашел ее в Алебастровом зале. Она была в парадном царском одеянии, в глазах горели дикие огоньки. Рядом с ее ложем стояли Ирас и Хармиона, а впереди – стражники. Мраморный пол зала был усеян мертвыми телами. Один лежащий на полу мужчина еще дышал.

– Приветствую тебя, Олимпий! – выкрикнула Клеопатра. – Такое зрелище должно радовать глаз лекаря: одни мертвые, другие умирают.

– Что ты делаешь, о царица? – в страхе произнес я.

– Ты спрашиваешь, что я делаю? Я сужу преступников и предателей, творю правосудие, Олимпий. И заодно узнаю, в каком обличье приходит смерть. Этим рабам я дала шесть разных видов яда и внимательно наблюдала за тем, как они действуют и что с ними происходило. Вот этот, – она кивнула на нубийца, – обезумел и стал бредить о своих родных пустынях и о матери. Он решил, что снова стал маленьким мальчиком – несчастный глупец! – и стал просить мать прижать его посильнее к груди и укрыть от тьмы, которая на него надвигалась. А этот грек стал кричать да так с криком и умер. А вот этот рыдал и до последнего дыхания молил о пощаде, просил сжалиться над ним. Он умер, как трус. А этот египтянин – вон тот, который еще стонет – принял яд первым, причем, как мне говорили, самый сильный из ядов. Но этот раб так дорожит своей жизнью, что никак не расстанется с ней. Смотри, он еще пытается извергнуть из себя яд. Я дважды подавала ему чашу, а он все никак не напьется. Сколько же нужно, чтобы его убить? Несчастный глупец, разве ты не знаешь, что лишь в смерти можно найти покой? Перестань цепляться за жизнь, войди в царство покоя, – и как только она произнесла эти слова, несчастный вскрикнул и испустил дух.

– Ну вот! – воскликнула Клеопатра. – Наконец-то с этим фарсом покончено. Убрать этих рабов, которых я силой провела через разные ворота счастья! – Она хлопнула в ладоши. Когда тела унесли, она велела мне подойти ближе и сказала: – Олимпий, что бы ни предвещали твои звезды, я знаю, что конец уже не за горами. Октавиан победит, и нам с Антонием не жить, мы обречены. Однако, прежде чем будет сыграна эта земная драма, я должна найти способ уйти из жизни так, как подобает царице. Мне надо подготовиться. Вот для чего я устроила этот суд над злосчастными слугами. Я хочу своими глазами видеть действие этих ядов, агонию смерти, которая в скором времени ждет меня. Ни один из этих ядов мне не понравился: некоторые выворачивают душу жестокой болью, некоторые действуют слишком медленно. Но ты искусен в приготовлении смертельных зелий. Ты изготовишь для меня яд, который отнимет мою жизнь мгновенно и безболезненно.

И когда я услышал это, мое стиснутое горем сердце наполнилось ликованием, ибо я понял, что эта обреченная женщина падет от моей руки и что я свершу божественное правосудие.

– Слова, достойные царицы, о Клеопатра! – сказал я. – Смерть излечит твои недуги. Я приготовлю вино, ты выпьешь его, и Смерть тотчас же примет тебя в свои объятия, точно добрый друг, и увлечет в ласковое море сна, от которого ты в этом мире уже не проснешься. О царица, не страшись смерти! Смерть – это твоя надежда. Не страшись строгого суда богов, ибо я уверен, что твое сердце чисто и безгрешно!