Перед девчонками стояла коробка с пищевым рационом. И они осторожно, боясь уронить хотя бы крошку, вытаскивали оттуда содержимое.

Увидев нас, Гон вскакивает и вытягивается.

– Вольно. Кто они тебе?

– Сестры, командир. Тая и Ге.

Ге – это та, с животиком.

– У вас так рано выходят замуж?

– Это шахты, командир… здесь не смотрят на возраст. Женщина должна рожать, ведь смертность тут велика.

Уж и не знаю почему, но такие вот отношения сложились между нами с самого начала. Ко всем прочим офицерам хорны обращаются исключительно по званию. А вот командир у них – один!

– Как ты их нашел?

– Они пришли тогда на разгрузку вагона с продовольствием. Я сразу узнал Таю – у нее с детства шрам на левой щеке, вот она и отпускает так волосы, чтобы его не было настолько хорошо заметно.

Да, припоминаю, он тогда внезапно выскочил наружу и с кем-то там разговаривал. И, как теперь выяснилось, приказал им войти в вагон и не покидать его. Приказания охранника, разумеется, никто не дерзнул ослушаться.

– Меня накажут, командир?

– За что? Ты все правильно сделал! Где они живут?

Он кивает в сторону – там, в углу двора, сложен из веток шалаш.

– Гон!

Он вытягивается.

– А вот за это – тебя наказать следует! Ей же скоро рожать, а ты поселил девчонку в шалаше! Да Лон!

– Я!

– Твой боец?

– Мой, командир!

– Так позаботься о том, чтобы его сестры не спали на улице!

– Яр!

Сидим со Слоном, и я рассказываю ему о произошедшем. Подполковник хмурится, пару раз машинально кивает.

– Вит, делать-то что будем?

– С кем?

– Да ладно тебе кота за хвост-то тянуть! Будто не знаешь…

– Знаю…

Молчим.

– Тут такая штука… – произносит, наконец, мой командир. – С одной стороны – приказ никто не отменял! А с другой – тут триста с гаком тыщ гражданских! Вот ты и твои хорны – взялись бы их под плинтус заровнять?

– Приказ-то я такой отдам… И они, скорее всего, его выполнят – парни-то запредельно жестокие, сам знаешь… Да и клятва их неподчинения не предусматривает. Только вот после этого уже не будет у нас больше Стрелы. Вообще не будет. И хорна ни одного не останется – ножи-то у них всегда при себе. И сам я… не знаю, как с таким и жить-то дальше?

– Вот! И я, хоть и «палач Мекензиевых гор» – а на такое не подпишусь! Да и все мы… Думаешь, Иванову сейчас легче? До неба высоко, до царя далеко – связи-то у нас нет! Переброс сюда возможен только через месяц, а до этого времени – сиди и думай сам! Не тебе перед президентом-то отвечать!

А наутро меня вызвал каперанг.

– Кого там разыскали твои бойцы, капитан?

Рассказываю ему в подробностях обо всем произошедшем.

– Так… И, говоришь, там еще кто-то остался?

– Да. И достаточно много.

– Вот что, Дима… – он впервые так меня называет. – Голова у тебя на плечах есть! Значит, так! Берешь свою команду – и на рудник! Мне нужна полная и объективная картинка того, что там вообще происходит и чего мы можем в будущем от всего этого ожидать. Транспорт вам выделят, распоряжусь.

– А в каких пределах я могу принимать самостоятельные решения, товарищ капитан первого ранга?

– Меня, вообще-то, Олегом Михайловичем зовут, капитан…

– Есть!