Волков почти каждый день ездил к Амбарам встречать баржи. Не то чтобы ему это было нужно, там и без него прекрасно справлялись, просто ему было невозможно находиться дома. Брунхильда хоть и была на удивление спокойна и даже сонлива в последние дни, но Бригитт, кажется, не хотела никому давать покоя. То и дело отпускала колкости то одной, то другой беременной. На пустом месте, находя повод, чтобы упрекнуть. И на просьбы Волкова прекратить злить беременных баб, отвечала: конечно, господин, как пожелаете. И тут же, через минуту, начинала новую свару, прицепившись к испачканной скатерти, даже монахиня ее не могла утихомирить. Она только сказала тяжко вздыхающему Волкову как-то после завтрака:

— Уж сотворите ей чадо, а не то так и будет на всех кидаться, как собака. Не остановится.

Как-то в простой день он и Увалень сбежали из дома после завтрака и были у Амбаров. Кавалер говорил с Бруно о делах. О деньгах, о телегах, о дорогах и на свежем ветру от реки продрог.

А домой ехать ему не хотелось, а захотелось посидеть в кабаке. Он редко там бывал, хотя со слов офицеров кабак был чист сам, и посуда в нем была чиста и повара были неплохи. И вот как он подъехал к трактиру, так с удивлением отметил, что все вокруг заставлено возками да телегами. Он и не знал, что его захолустье так популярно. Он, конечно, видел много разного неместного люда в последнее время в своей земле, но не знал, что его тут так много. А среди всех купеческих телег, повозок и бричек выделялась размерам большая обозная телега с полотняным верхом и с еще невыпряженными из нее меринами. Не его телега. Не его мерины. Добрые люди? У него здесь? Откуда? Чего ищут?

Волков вошел в переполненный так, что столов свободных не было, и это днем, кабак. Кабатчик сразу кинулся к нему:

— Николай Угодник, гость-то к нам какой пожаловал! Господин, я сейчас стол вам найду.

— Погоди, — остановил его кавалер, оглядывая кабак, — там солдатский воз стоит, где хозяева?

— А так вон они, — указал кабатчик, — пять солдат и корпорал с ними.

Так и было, за одним столом были добрые люди, таких и в простом платье сразу узнаешь, тем более, что помимо простого платья все были в стеганках или бригантинах и все при железе.

Волков с Увальнем, а за ними и трактирщик, пошли к солдатам, и, подойдя, Волков спросил без грубости:

— Я господин Эшбахта, а вы, братья-солдаты, кто такие и что тут делаете?

— Корпорал Хейнц и мои люди, — сразу встал и ответил старший, — мы из Ланна.

— Рад видеть людей из Ланна, так зачем приехали?

— Нас нанял в охрану купец Коэн, чтобы мы его самого и его товары сюда довезли в сохранности.

— Купец Коэн, купец Коэн, — в задумчивости повторял кавалер. — Не жид ли это из Ланна, которого кличут Наумом?

— Именно господин, и ехал он к вам.

— А что за товар вез?

— Нам о том не говорили, с ним еще люди были, но верхом. Они все к вам на двор поехали, нам велели тут ждать, но покоев пока не снимать. Может сегодня и обратно поедем, — говорил корпорал Хейнц.

— Господин, я вам стол освободил, — напомнил о себе трактирщик.

— После, — задумчиво отвечал кавалер и пошел к выходу на ходу размышляя, зачем он понадобился ловкому старому жиду. Неужто из-за имперского векселя, что все еще лежал у кавалера в сундуке?