Так могла вести себя только мать. Эвлалия и Жанна в этом деле понимали толк, им трудно было ошибиться. Но все же они воздерживались от расспросов, хотя вместе с женщинами, приходившими к реке стирать белье, всегда были готовы посудачить и посплетничать. Весной большая стирка была поводом почесать языки, а скандальные истории наполняли хозяек новой энергией. Валки стучали чаще, если какая-нибудь жительница долины начинала рассказывать весьма пикантную историю; белье становилось гораздо чище, если хозяйки узнавали, что та или иная девушка видела волка, а тот или иной парень поранился, размахивая ножом в потасовке.

От сплетен Анжелину охранял туго набитый кошелек. Более того, Эвлалия, заботившаяся о своей репутации, не хотела признаваться, что кормит грудью незаконнорожденного. Но в это августовское утро она решила, что больше не будет кормить маленького Анри.

— Ты в этом уверена? — спросила Жанна, с беспокойством поглядывая в окно на улицу. — Скоро приедет мадемуазель Лубе. У тебя еще есть время передумать.

— Что сказано, то сказано! И ты прекрасно знаешь, почему.

Окна были открыты, но подходившая к дому Анжелина ничего не слышала. Она с интересом смотрела на стайку девушек, собравшихся на лугу. На них были головные уборы, которые носили все девушки Масса: треугольная льняная косынка, не закрывающая затылок. В жакетах, надетых поверх белых блузок, они готовились приступить к особенной операции: к трепанию льна. Это чудесное растение, покрывавшее весной южные склоны долины небесно-голубым ковром, было скошено и высушено в снопах под жарким июльским солнцем. Затем эти снопы в течение нескольких дней вымачивались в соседнем ручье до тех пор, пока не начинали разлагаться. Теперь наступало время трепать лен. При помощи тонкой длинной деревянной палки надо было измельчить стебли на примитивном верстаке, ножки которого были врыты в мягкую почву луга.

Затем лен сушили на чердаках, а зимой женщины пряли его. Чуть позже мотки небеленых нитей превращались в простыни, предметы одежды. Вот уже на протяжении столетия этот горный край, где жизненные условия были неимоверно тяжелыми, спасался от голода благодаря льну.

Анжелина впервые видела, как девушки трепали лен, хотя в детстве не раз приезжала с матерью в Бьер.

«Время от времени мы навещали дядюшку Жана, чаще всего это было осенью. Отсюда мы привозили в Сен-Лизье каштаны и грибы. Или же мы приезжали в конце зимы», — вспоминала Анжелина.

Взгляд ее аметистовых глаз переметнулся на скалу Кер, крутые склоны которой были покрыты темно-зеленой растительностью. Благодаря листве деревьев и лугам с еще густой травой окрестный пейзаж не был мрачным и суровым. Большие серые коровы с тонкими острыми рогами бродили по берегу реки.

И тут девушки запели: