К 1916 г., когда война обусловила повышенный рост на серу, компания «Фрипорт» за свои вложения получила обратно примерно 200 процентов прибыли. Мадд понял, что пришло время и нам открывать собственные месторождения. Для того чтобы сделать это эффективно, нам нужен был дополнительный капитал. Дж. Морган-старший умер три года назад. Принимая во внимание, что фирма Морганов когда-то проявляла интерес к добыче серы, я решил выяснить, не захотят ли там разрабатывать совместно с нами месторождения «Галф сульфур».

Я обратился к Генри Дэвисону, который рассматривал тогда проект, а также к другому партнёру Моргана Томасу Ламонту. Ламонт вызвал Уильяма Бойса Томпсона, организатора компании «Ньюмонт майнинг», которая в конце концов стала одной из крупнейших в мире в области инвестиций в сырьё и нефть.

Изучив предложение, Томпсон посоветовал Морганам войти в долю. Они взяли примерно 60 процентов. Наше предприятие не успело развиться, как Морганы продали Томпсону свою долю с очень небольшой прибылью. Это было сделано без предварительной консультации со мной. Я посчитал сделку нечестной, о чём и заявил Морганам.

Сначала им следовало предложить мне выкупить акции обратно, а не продавать их Томпсону. Если бы кто-то поступил подобным образом с самими Морганами, они никогда не простили бы этого. Если бы они придержали тогда акции, которые я передал им по 10 долларов за штуку, эти акции окупили бы себя многократно. К концу 1920-х гг. когда-то вложенные туда 3,6 миллиона долларов оценивались уже в 45 миллионов. Кроме того, Морганы получили бы в качестве дивидендов около 25 миллионов долларов.

После того, как наша страна вступила в войну, президент Вильсон назначил меня в Военно-промышленный комитет, который я впоследствии возглавил. В связи с тем, что я стал занимать официальный пост, то счёл своим долгом отказаться от места на фондовой бирже и распродать все акции и другие ценные бумаги, владельцем которых я был и которые могли бы принести мне прибыль в случае заключения правительственных контрактов или государственных закупок.

Среди того, что я продал, были и такие, как акции «Фишер Боди», что должны были принести значительную прибыль в будущем, если бы я решил придержать их. Тем не менее я никогда не жалел о том, что сделал. У меня было достаточно денег, и никакая прибыль, даже самая большая, не дала бы мне того удовлетворения, что я испытал от службы моей стране.

Некоторые ценные бумаги мне пришлось сохранить, так как они не входили в списки биржи и их невозможно было продать. Среди тех бумаг были мои акции месторождения серы и доля в вольфрамовом руднике в Калифорнии. Эти акции я поручил своему секретарю мисс Мэри Бойл, проинструктировав её переводить дивиденды, если таковые будут, в Красный Крест и другие патриотические организации. Обо всём этом я рассказал президенту Вильсону и получил его одобрение.

Вольфрамовая шахта не приносила существенных дивидендов. Но и те, что поступали, шли на благотворительность. А компания «Техас галф сульфур» (новое название корпорации вместо прежнего «Галф сульфур») вообще не работала вплоть до окончания войны.