– Не говори так. – На глаза навернулись слезы. – Алекс, ты чудесный, ты обязательно встретишь свою любовь, нужно просто верить, нужно…

– Чушь! – отрезал он. – Ты видела этот мир? Ты была там, снаружи? Конечно, была! Ты сама знаешь, что такое жестокость – о чем я вообще говорю? Где там мое место в этом мире?

– Алекс!

– Я бы принял на себя вину, – надломленно сказал парень. – Принял бы на себя все, что угодно, чтобы не проживать жизнь вот так, – указал на свои ноги. – Но я ее хотя бы проживаю, а ты… ты просто существуешь, Анна.

– Что мне делать? – Мои плечи опустились. – Я сотни раз представляла, как встану с кресла, выйду из дома и посмотрю в глаза этому миру. И каждый раз у меня от страха начинала кружиться голова.

– Найди в себе смелость и прими эту вину на себя. Мы все бываем в чем-то виноваты. Вина – это тяжесть, но признать ее – уже часть искупления.

– Ты прав. Если бы я призналась раньше, Мика бы не искал виноватых. – Я опустила взгляд.

– Ненавижу эти «бы», – проронил Алекс разочарованно. – Если все, что ты сказала о времени, – правда, то, может, вселенная дает тебе еще один шанс?

– Для чего?

– Мы – это сумма наших поступков. Поступи правильно. Ты ведь уже знаешь, какой выбор сделаешь, Анна?

– Да, – едва слышно отозвалась я. – Знаю. Спасибо.

И приложила к экрану свою ладонь. Помедлив, Алекс сделал то же самое.

После обеда всех нас настигло известие о гибели Мики. Я ждала этого момента, но, услышав о том, что тело найдено, все равно испытала шок. Все вокруг задавали вопросы: постаревший разом еще на десять лет Отсо, мама, прибывшие полицейские. Я плакала, показывала им его записку, говорила, что он должен был встретиться с Каем, но не рассказывала – зачем.

Телефон разрывался, мама бегала по комнате, не зная, как меня утешить, капала мне в стакан оставшиеся успокоительные капли и умоляла выпить, а я сидела на краю кровати, не в силах даже пошевелиться.

Когда стемнело, в комнату тихо вошла Софья.

– Мне жаль, – сказала она. – Правда, жаль.

– Полежи со мной, – попросила я. – Пожалуйста.

Сестра растерялась, замешкалась, но все же подошла. Сначала неуверенно села на край кровати, затем легла рядом и обняла меня сзади за плечи. Мы лежали, молча, несколько минут, а потом я прошептала:

– Я снова могу ходить.

– Знаю, – едва слышно ответила она.

Мое сердце сильно забилось.

– Знаешь? И как давно?

– Два месяца.

– Откуда?

– Трудно не заметить этого, когда живешь с человеком под одной крышей.

– Как ты узнала? – хрипло спросила я.

– Сначала увидела, как ты приподнялась с кресла, поправила цветы на подоконнике и затем села обратно. А потом специально стала ставить твою кружку на верхнюю полку в кухне и наблюдала из коридора, как ты встаешь, чтобы взять ее, а потом садишься обратно.

Мой мир задрожал.

– А мама знает?

– Нет.

– Почему ты не сказала ей?

– Это твоя тайна. Свои тайны ты должна рассказывать ей сама. К тому же, – Софья помедлила, – если ты не встаешь, значит, у тебя есть на то весомая причина.

– Я боюсь, – призналась я. – И мне стыдно.

– Знаю.

– Мне нужно время, Сонь.

– А какое оно теперь имеет значение? – горько усмехнулась сестра.