— Олеся, открой, краса моя, — тихо позвал Елисей.

Раньше я никогда не слышала, как рычат коты. Глаза Ирия опасно сверкнули, кошачья шерсть поднялась дыбом. Изо рта вырвался тихий тигриный рык.

Дверь резко распахнулась, напиравший на неё царевич влетел в комнату и шмякнулся на четвереньки. При виде его козлиных рожек и пятачка меня опять начал душить смех. Чёрный кот снова выглядел спокойным и флегматично взирал на Елисея. Тот вскочил, машинально отряхнул руки. Я торопливо встала.

— От кого это ты запираешься? — царевич плотно прикрыл дверь.

— Да мало ли от кого тут запираться можно, — тут же подал ехидный голос Ирий.

Елисей поморщился и метнул на кота неприязненный взгляд, а затем умильно уставился на меня

— Олеся, ты ведь знаешь, как это убрать? — царевич коснулся острого рога.

Я промычала в ответ нечто неопределённое. На мой взгляд, и рога, и особенно пятачок очень подходили и Елисею, и Доброделу. Хотя кто-нибудь, конечно, избавит царевичей от побочных эффектов молодильного яблока.

— Сказали мне, что ведьмы все проклятия лечат, — он покосился на кота и еле слышно добавил мне на ухо: — В постели.

Я, на всякий случай, отступила на шаг. В зелёных кошачьих глазах заплясали опасные искорки.

— Это кто ж тебе такую глупость сказал-то? — прошипел Ирий.

— Олеся, можешь убрать отсюда эту нечисть? — царевич раздраженно кивнул в сторону кота. — Поговорить из-за него спокойно нельзя. Много воли ты ему даёшь, вот что я скажу. Как свадебку сыграем, кота твоего на улицу выселим, там ему самое место.

— Я ведь сказала, что не выйду за тебя замуж, — напомнила я, с опаской поглядывая на Ирия.

Змея за неудачную шутку мой новоиспеченный муж слегка придушил. Не показал бы он свои кащеевские умения и на обнаглевшем царевиче!

— Ты, краса моя, много чего говорить можешь, — гоготнул Елисей. — Только бабе всё одно мужчина нужен. Чем я тебе плох? И видный, и ласковый, и с царём через меня породниться сможешь, и грамоту на землю получим…

— Хорош, — протянул Ирий. — Рожки торчком, нос пятачком… Царевич, а знаешь, почему у царя рога оленьи, нос лисий, а шерсть баранья, а у вас с Доброделом козлиные рога да по свинячьему пятаку?

Я заметила, что подмурлыкивающие интонации из голоса Ирия полностью исчезли. Выставить бы Елисея за дверь, пока муж не успел сорваться на какую-нибудь кащейскую штучку! Только царевич так просто не уйдёт, он в тереме — у себя дома, и опасности не чувствует. Не удивлюсь, если на этаже сейчас только мы трое: слишком уж нагло ведет себя Елисей. Ведьмы еще не вернулись, служанки вряд ли торчат здесь постоянно, вмешаться некому…

— Отец ваш, Данияр, в правлении был благороден, как олень, хитер, как лиса, а сейчас на старости лет поглупел, как баран. Но на старости лет это простительно, такие вещи от человека не всегда зависят, — в голосе Ирия зазвенела сталь. — А вы с Доброделом своим поведением только козлиных рогов да поросячьих пятаков заслужили.

Мне стало жаль старого Данияра. Наверное, в свое время он был неплохим правителем. А этот глупый отбор, расписание для котов, яблочко с заветной яблоньки змея и скупость — уже старческие капризы и причуды. И дети у царя выросли избалованными эгоистами, и трон Доброделу оставить придется, и не справляется Данияр с властью в таком возрасте. Ему бы действительно с заботливой нянькой куда-нибудь на воздух, в тишину, а не с ведьмами, Кащеем и Горынычем связываться.