Ирий на руках перенёс меня через порог и поцеловал долгим многообещающим поцелуем. Филин-свет радостно заухал со своей жёрдочки.
— Эх, хороша пара, — бурно радовался Доклика. — И разобрались-то как быстро! Всё, стало быть, конец царском отбору?
— Не конец, — с сожалением сказал Ирий. — Завтра в терем Данияра вернёмся. Ты ступу пока запрячь куда-нибудь. Нет нас здесь ни для кого, понял?
— Ну, тебе виднее, как быть, — неодобрительно буркнул домовой. — Только мне думается, мужней жене на отборе невест делать нечего. Как-то она там не к месту получается.
— Не дуйся, — Ирий хмыкнул. — Это не надолго. Если всё пойдёт как надо — царь Олесе грамоту на эту землю даст.
Доклика расплылся в улыбке, обнажая острые белые зубы.
— А вот это дело! — он аж подпрыгнул от возбуждения. — Дань царю за землю не платить — это большое подспорье!
— Он от нас и так дани не получал бы, — поморщился Ирий. — Ни один уважающий себя Кащей царю платить не станет. Но чтобы сюда не сновали всякие гонцы или ненормальные воины, пусть лучше будет законная грамота от самого Данияра.
— Ступу сейчас припрячу, — деловито пообещал домовой. — Я тут баньку к сараю пристроил, пока вас не было. Опробовать не хотите?
— Так это банька? — оживился Ирий. _ Ну спасибо, друг. Сейчас и опробуем.
— Как — баньку? — я ощутила, как округляются мои глаза. — За такое время?
— Ну, кто-то за такое время омолодиться лет на пятнадцать успевает, — напомнил Доклика. — Да ещё и Кащея заколдованного расколдовать. Чего бы мне баньку не построить. А как с отбора вернётесь — я еще и туалет сделаю, подумаю, куда вывести эту… как её?
— Канализацию? — подсказал Кащей. — Хорошее дело. Пошли, покажешь свою баньку, заодно и ступу куда-нибудь запрячем. А насчёт канализации мы с тобой попозже вдвоём посмотрим, что и как. Выход под землёй я сам проделаю, у меня быстрее получится. А ты с остальным разберёшься. Откуда ты хоть узнал, что мы с Олесей сговорились?
— Ну как же? — домовой развёл ручками. — Гром и молния средь ясного неба были? Да не один, а цельных два раза. Ну, а такие вещи только с Кащеями и связаны. Начал я на всякий случай дом прибирать, а позже домовой Горыныча последние новости рассказал. Мол, прилетал с Олесей к змею какой-то Кащей незнакомый. На руках, говорит, её носит, разве что пылинки не сдувает. Избушка-то у Горыныча совсем недалеко от яблонь, за деревьями скрыта.
— Доклика, так вы все, домовые, между собой общаетесь? — насторожилась я. — И много ты успел остальным обо мне рассказать?
— А зачем мне о тебе рассказывать? — хитро улыбнулся он. — Ведьмы, змей, Кащей — они ведь домовых особо не жалуют. Приказали, что делать, — и всё общение. Олеся с нами тоже не больно разговаривала, но, по крайней мере, знала, как меня зовут. А какая домовому радость, коли его не замечают? Разве что хозяевам косточки помыть. Мне еще при Яге не так тоскливо было — филин-свет для разговоров есть, кот… Был, — Доклика усмехнулся. — А другим домовым только уши свободные подай, со скуки всё расскажут, что вокруг происходит. Я и про царя рогатого с царевичами уже знаю, и про то, как Кащей с Меланьей поладили, и как ты омолаживалась, и как Ирий дважды к Кащею ходил, сначала с тобой, потом сам.