После убийства Пантелеймона Стахова пристав Закревский стал заходить чуть ли не каждый день. Он пил чай и рассказывал о своей службе. Как выяснилось, главный сочинский полицейский уже два года, как овдовел. Жена умерла при родах, и ребёнка тоже спасти не удалось. Постепенно всем стало понятно, что к вдове он испытывает симпатию. Нельзя сказать, чтобы она к нему благоволила, но и не была совсем безразлична.

В субботу, тринадцатого июля, через неделю после убийства, Толстяков в компании Ардашева сидел на террасе и, просматривая свежий «Сочинский листок», дымил папироской. Клим Пантелеевич внимательно читал, купленного в лавке, «Витязя в тигровой шкуре».

— Неспроста-неспроста, — задумчиво проговорил Толстяков.

— Вы о чём, Сергей Николаевич? — присяжный поверенный оторвался от книги.

— Да вот наткнулся на статью. Послушайте: «Английский круизный пароход «The Оcean», следующий из Саутгемптона в Константинополь, продлил маршрут и направился в Россию. Конечной точкой его прибытия будет теперь Одесса, откуда он вновь вернётся в Константинополь и заберёт пассажиров. Изменение курса произошло по просьбе английского промышленника, известного своими экстравагантными поступками, сэра Чарльза Блэкстоуна. Весь дополнительный отрезок пути от Константинополя до Одессы и обратно он оплатил наличными в кассу пароходной компании. Более того, мистер Блэкстоун согласился нести расходы по размещению в отеле Константинополя тех вояжёров, которые не захотели плыть в Одессу, а остались в Турции ожидать возвращения парохода. Это не первая странная выходка английского миллионера. Несколько лет назад он прославился тем, что выкупил у известного коллекционера А. Фаберже по баснословной цене пятьдесят первый пробный оттиск первых почтовых российских марок. Точная сумма сделки не разглашается. Однако согласно данным бельгийского филателистического журнала «Timbre post» речь может идти о десятках тысяч английских фунтов. Объяснить цель визита в Россию британец отказался». — Главный редактор отложил газету и сказал: — Много бы я отдал, чтобы узнать, зачем этот нувориш направился к нам.

— Не могу понять, почему это вас так волнует, — с полным безразличием произнес адвокат.

Толстяков не успел ответить, как появилась горничная и сказала, что его просят к телефону. Сергей Николаевич поднялся и быстро прошёл в кабинет. Не прошло и трёх минут, как он вернулся и, закурив папиросу, вновь сел в кресло.

— Всё прояснилось, — выпустив дым в потолок, сказал он.

— Что «всё»? — не понял Ардашев.

— Мне только что звонил сын бывшего начальника Тифлисской почты Александр Петрович Фогель. Он отыскал «русскую унику» и приглашает меня принять участие в аукционе, который пройдёт в Тифлисе во вторник. Он же и уведомил телеграммой этого британца, который примчался, в Одессу, очевидно, для того чтобы пароходом добраться до Поти или Батума, а оттуда по железной дороге — в Тифлис. Нам нельзя терять ни минуты. Мы должны опередить Блэкстоуна и прибыть первыми. Ясно, что мои финансовые возможности смехотворны по сравнению с этим англичанином. Поэтому надобно убедить Фогеля, продать марку мне. Она — достояние России и должна остаться в нашей стране. Ни в коем разе нельзя допустить проведение открытого аукциона. Фогель просил, чтобы я остановился в гостинице «Вентцель». Именно там он меня и найдёт.