— Войдите!

Это был один из надзирателей, дородный мужчина по имени Джек Уиллис, со связкой ключей на цепочке, закрепленной на поясном ремне.

— Доброе утро шеф, — поприветствовал он начальника. — Извините, что беспокою вас так рано, но у меня один заключенный из блока предварительного заключения просит разрешения поговорить с вами. Говорит, дело очень срочное.

— Он сказал, в чем дело?

— Не говорит, сэр. Но очень нервничает.

Заключенные, дающие сведения о других заключенных, своих сокамерниках, высоко ценились администрацией тюрем. В то же самое время такие лица очень опасались прослыть доносчиками в глазах других заключенных. Расправа над подозреваемыми в доносительстве, как правило, была жестокой, порой зверски жестокой. Во избежание подобных инцидентов была разработана хитроумная процедура: нужного человека не приводили в административный блок, но конвоировали в комнату для допросов. Любой контакт заключенного с тюремным начальством фиксировался другими заключенными, которые требовали от своего товарища подробного отчета.

— Ну хорошо, отведите его в комнату для допросов.

Через десять минут Сеттерингтон сидел за небольшим столом в комнате, располагавшейся вдали от любопытных глаз других заключенных. Надзиратель ввел внутрь долговязого, сутулого и гибкого мужчину с бритой головой, одного из старожилов учреждения.

Даррену Спайсеру было сорок с небольшим, но выглядел он лет на двадцать старше, главным образом потому, что большую часть своей жизни провел за решеткой. От него постоянно пахло сигаретным дымом. Профессиональный взломщик-домушник, он был настоящим рецидивистом, или, как говорили в этих стенах, коренным обитателем тюрьмы. У него был богатый «букет» предыдущих судимостей за торговлю наркотиками и кражи со взломом. Кроме того, его регулярно арестовывали именно в это время года, и Рождество он, как правило, встречал за решеткой.

Хотя Сеттерингтон никогда эмоционально не привязывался ни к кому из заключенных, он находил время для этого человека. При всех прегрешениях жизнь обошлась с ним не по справедливости. Спайсер был образцовым заключенным. Выросший в неполной семье третьего поколения живущих на пособие социальных паразитов и мелких жуликов, он просто не знал ничего другого. Кражи со взломом были его единственной профессией и призванием. На что-то иное рассчитывать ему уже вряд ли стоило.

И тем не менее Спайсер руководствовался некими моральными принципами, пусть даже и искаженными. Он был заядлым читателем и по этой причине не слишком протестовал против тюремного заключения. В данный момент Спайсер находился в камере временного содержания после ареста при попытке совершить кражу в Королевском павильоне, где ему приглянулась одна из самых ценных картин.

Сеттерингтон жестом предложил ему сесть.

— Рад снова вас видеть, сэр, — застенчиво улыбнулся заключенный.

— Мне было бы приятнее не видеть вас здесь, Даррен. Но, похоже, такому уже не бывать, верно?

Спайсер сгорбился, опустил голову и как-то по-детски исподлобья посмотрел на начальника тюрьмы:

— Верно, сэр. Знаете, сэр, у меня есть мечта. Снова жениться, завести детишек, жить в красивом доме, иметь хорошую машину, но ведь такому никогда не сбыться, как вы считаете?