А ей не требовались провожатые и указания. Она попала сюда впервые, но всем существом чуяла, где находится Ладина гора, как если бы на ее валах горели три кольца обрядовых костров, указывая путь в ночи. Она чувствовала ее, как змея чует тепло, как волк чует запах крови. Близость носителей божественного пламени была для нее совершенно очевидна. Но в ней сейчас оставалось так мало от Младины из Заломичей, что она и не удивлялась этой своей осведомленности. Все в ней было подчинено одной цели, одному стремлению. Она даже перестала ощущать необычность происходящего с ней.

– Я не могу!

Лютава сбросила с головы вывернутый волчий кожух. Лицо ее выражало потрясение, близкое к ужасу.

Она стояла на коленях в тускло освещенной избе Родоведа. Сам хозяин и с ним Соловей сидели в дальнем углу, вокруг стояли Лютомер и Бранемер, а на лежанке вытянулось бесчувственное тело парня, которого она считала своим будущим зятем. Выглядел он как на краду кладут: большие черные круги под закрытыми глазами, бледное лицо, волосы прилипли ко лбу. Особых повреждений, кроме ушиба головы, на нем не было, и он едва заметно дышал.

Бранемер не зря привел сюда Лютаву с братом: надеялся, что хотя бы эти двое сумеют найти ведогон Хортеслава там, куда его швырнул удар секиры. Но даже Лютава, уж какая, казалось бы, опытная странница по тропам незримых, не смогла войти туда, куда стремилась. Стоило ей закрыть глаза под волчьим кожухом и «поплыть», как она вновь выплывала в Явь и обнаруживала себя все там же. Это напоминало попытки войти в дверь, нарисованную палочкой на земле. Грань Той Стороны стала непроницаема, как земная грудь для обычного человека. И для Лютавы это было так же страшно, как обычному человеку проснуться и обнаружить, что его не слушаются ноги.

Она подняла глаза на брата; его лицо выглядело таким мрачным, что сейчас он особенно походил на своего божественного отца в облике зверя. В голове у него еще гудело после неудачной попытки пробить стену Той Стороны, которая вдруг стала ледяной.

– Я ж не хотел! – в десятый раз воскликнул Бранемер – шепотом, будто боялся разбудить раненого, хотя только об этом все и мечтали. – Разве ж я его убить хотел? Что я – дикий какой, кровью дорогу Лады пятнать? Да и… Он же князю Зимобору старший сын, хоть и отдан полочанам…

У Бранемера были основания для досады и тревоги: умри сейчас Хортеслав – и старший князь всех днепровских и дешнянских кривичей станет его кровным врагом.

Лютава сжала губы, стараясь удержаться и не сказать то, что сказала бы любая женщина на ее месте: «А о чем ты думал, когда увозил невестку своего старшего князя? Когда принимал вызов его сына? Понятно, о чем! Вернее, чем!» Но что толку попрекать его сейчас?

– Здесь что-то есть. – Лютомер приблизился к Хортеславу и провел рукой над его головой. – Чем ты его так? – Он перевел взгляд на Бранемера.

– Обухом… Но он же в шлеме был!

– А тебе оружие не заговаривали? – Лютомер обращался к князю, но при этом бросил вопросительный взгляд на Родоведа.

Тот хмыкнул, отвернулся, но потом сурово посмотрел на Бранемера: сознавайся, мол.